— А что это у тебя на лице? Обидел кто?
— Где? Ах, это? Споткнулась, наверное! — Эльза потрогала синяк под глазом, и он сразу засаднил. — Я, Борис, очень несчастна, — призналась девушка.
— Я тоже, — смутился Борис. От Эльзы исходил какой-то странный обволакивающий свет. Она, будто гипнозом, вытягивала из него слова и признания, от которых самому становилось страшно и неуютно.
— Сиротой стала, — опять тихо сказала Эльза. — Без родины, без отца.
— И я тоже, — вытолкнул из себя Борис.
— Ссадины зарастут, — совсем по-взрослому произнесла Эльза, — а вот душа… Мне очень плохо, Борис, — Эльза хлюпнула носом, — и про боль рассказать некому.
— Что ж, выкладывай, покуда я добрый. — «Боже, что со мной происходит? Зачем я играю чужую роль?» Борис растерянно оглянулся, почувствовав спиной чей-то настороженный взгляд. Мослатый мужик, привалясь к косяку двери котельной, не скрываясь, наблюдал за ними.
— За конвейером не успеваю, уже шесть болванок пропустила без осмотра, а талон… будто граната в руках, в ней большая опасность. — Эльза утерла мокрые глаза кулачком и выжидательно уставилась на Бориса. Так смотрит обиженный и недоумевающий ребенок на взрослого дядю, ожидая совета.
— Что тебе? Бери, пока дают! — Борис не знал, как успокоить девушку, начал нести околесицу. — Допустим, в управлении сидит человек, который втайне симпатизирует вам, немцам, вот он… Спохватился: какую чушь городит! Заметил, что руки Эльзы посинели от холода, и его вдруг посетила странная мысль: взять бы ее ладошки в свои, согреть бы своим теплом. Удивился, что додумался до такого. С девчонками он еще никогда не имел дела, а тут вдруг пожалел. Кого? Немку, чьи сородичи не пожалели его мать, сестру, родичей. Чтобы остудить вновь вспыхнувшую ненависть, досадливо спросил:
— Сколько тебе лет стукнуло?
— Много. Шестнадцать с половиной. Пора бы разбираться в жизни. Моя бабушка, ее звали Луизой, уже в десять лет научила тринадцати основам жизни, я их хорошо запомнила, но как это применить здесь, не знаю. Прости, что про всякую ерунду рассказываю.
— Тринадцать основ жизни? Что это такое? — заинтересовался Борис, оказывается, эта немецкая девчонка не так и наивна, как он полагал.
— Это из божественных книг, — голова у Эльзы была ясной, тело легким, да и мороз словно отпустил, захотелось довериться этому парню, вывернуть всю душу наизнанку, — если хочешь, я вспомню, жаль, руки замерзли.
— Расскажи, прошу! — Борис осторожно взял пальцы девушки и стал согревать их своим дыханием. Она не отняла руки. А он все еще дивился на самого себя: ведь они едва знакомы, вовсе разные люди, можно сказать, кровные враги, однако почему-то Борису казалось, будто знают друг друга давным-давно.