Нора улыбнулась — внутренней улыбкой, без участия губ: после тридцати лет она ограничила мимику, чтобы подольше обходиться без пластической операции. Как замечательно, что это произошло в России! Если бы такая гибель настигла Питера в Америке, какой-нибудь шустрый полицейский мог бы заподозрить, что его убила жена. И сейчас, варясь в черных мыслях, так контрастирующих с необычным для декабря сиянием солнца, Нора подозревала, что шустрый полицейский был бы в некотором смысле прав.
Исмаил Бегаев, избравший своим боевым прозвищем, а проще — кличкой, имя ангела смерти в исламской мифологии, Азраил, разительно отличался от расхожего представления о чеченце. Он был голубоглаз и белокур, с нежной, никогда не загорающей, бело-розовой кожей, как у пышной кустодиевской красавицы, с вьющейся светлой бородкой. Подтянутая мускулистая фигура и худощавость молодят Бегаева: вопреки примеси седины в его белокурости, ему ни за что не дашь его пятидесяти лет. Единственное в его внешности, что наводило на мысль об исламе, — зеленая повязка вокруг бритой головы. В остальном — вылитый викинг. Ничего романтически-возвышенного, кстати, в таком сравнении нет: кто же такие были викинги, как не разбойники, грабившие мирное приморское население?
Интервьюера не было видно. Перед глазом кинокамеры неотрывно находится герой, Азраил. Профессиональный герой, каковым он считает себя сам, и герой видеозаписи материала, позднее вошедшего в книгу «Назад в темные века». Азраил скрещивает руки на груди, многозначительно кладет на колени автомат «узи».
— А разрешено ли воину ислама пользоваться автоматом, изготовленным во враждебном государстве Израиль? — подначивает Исмаила Бегаева собеседник, в котором по мягкому старинному, истинно русскому, произношению нетрудно угадать Питера Зернова. За время пребывания в России Зернов поднаторел в современной великорусской лексике, но произношение ему не удалось сменить.
Азраил пожимает плечами, рисуясь крепкими мышцами, обозначившимися под формой цвета хаки. Военного цвета. Исмаил признает цвет хаки своим цветом — ведь есть в нем и зелень ислама, и грязная примесь тяжелого труда войны…
— Наши враги, это, нарочно нас выставляют темными, вроде технически безграмотными. Это все неправда. Технику мы берем любую, какая нам подходит. Вот религию и идеологию перенимать не станем, это у нас все будет свое. Мы несем слово Аллаха, сидя за рулем бэтээров. Раньше это делали верхом на арабских скакунах. Ну и что? Время такое просто, что нужен бэтээр. К сути это не относится.