— Ой, не знаю, — вздохнула баба Уля. — Народ-то вроде и не пропащий, да уж больно гулящий. Того и гляди: сожгут ни-то что или друг дружку порешат. Вон Ванятка-то уж побитый ходит. Да и Верка-то грозила поджечь своего хахаля, если в дом не пустит.
Уходя, баба Уля сказала:
— И при Егоре-то в последнее время было не так, как надо, а уж сейчас и того хуже.
После разговора с бабой Улей Калашников решил сходить к Верке. Спросонья, непричёсанная, с отёкшим лицом, встретила она его неприветливо.
— Чего пришёл-то, — спросила она, — не спится, что ли?
— Вера, у меня к вам просьба, не закрывайте столовую, — ответил Калашников.
— Ха! — раскрыла рот Верка. — А кому она нужна? В неё ходят-то три калеки да одна побирушка.
Накинув на себя халат и поправившись у зеркала, рассмеялась:
— Вижу, заместо Егора взялся. Валяй! Вольному воля! Только вот что: в кассе денег нет, продуктов — на две похлёбки, дрова бичи пропили.
— Вера, но деньги же были! — удивился Калашников. — Мне Егор говорил!
— Были да сплыли! — расхохоталась Верка. — Егор-то на что пил?!
Пообещав, что денег он найдёт, Калашников пошёл к бичам. Дорогой он думал: «Чужие деньги Егор бы не пропил».
А бичи гуляли.
— А-а, Николай Иванович, — встретили они Калашникова, — наше вам с кисточкой!
И предложили ему выпить водки. Надеясь, что, выпив, он скорее найдёт с ними общий язык, Калашников не отказался.
— А закусон?! — делая вид, что строжится, спросил Дудя у Ванятки.
— Ей момент! — вскричал Ванятка и, открыв кастрюлю, посвистел в неё и позвал: — Полканчик, игде ты?
И достал Калашникову кусок мяса. «Да это же Веркин Полкан!» — догадался Калашников и, хотя желание найти общий язык с бичами у него не пропало, есть он его отказался.
— А зря! — заметил Дудя. — Закусон — во!
Пилить и колоть дрова в столовую бичи отказались:
— Пусть Фестивальный их колет, — сказали они.
Когда Калашников уходил, Артист, провожая его, сказал:
— Николай Иванович, бросьте это дело. У Егора не получилось, и у вас не получится. А дрова — что дрова? Заготовим мы — а что дальше? Не дровами же вы людей кормить будете.
Дорогой он встретил Верку. С распущенными волосами и в расстегнутой кофте она бежала с палкой в руке. Увидев Калашникова, крикнула:
— Да я им, падлам, за своего Полкана головы оторву!
Понимая, что без денег всё равно ничего не сделаешь, на следующий день Калашников пошёл за ними к Фестивальному.
— О-о, какие гости! — шаркнув ножкой, всплеснул Фестивальный руками. — И какая радость! И, пардоньте, Николай Иванович, что хотите; коньяку, водки?
— Знаете, я к вам по делу, — отказался выпить Калашников.