Шура не стал комментировать его сетования, а сразу приступил к делу. – Лев Наумович, постарайтесь, чтобы ваша жена никуда не отлучалась пока из дома.
– Вы подозреваете Марину? – изумился Замятин.
– У меня работа такая, Лев Наумович, подозревать.
– Но Марина!.. – возмутился Замятин.
– Марева умерла от передозировки снотворного, которое было в пиве, выпитом ею наедине с вашей женой, – устало пояснил Наполеонов, – снотворное же долгое время принимала ваша жена.
– Но ни для кого в доме это не было секретом!
– Ваша жена уже сообщила мне об этом.
– Так чего же вы хотите?!
– Раскрыть убийство, Лев Наумович. Вы – здравомыслящий человек. Возможно, ваша жена ни в чем не виновата, но…
– Никаких но! – властно перебил его Замятин.
– Лев Наумович! Вы думаете, что в камере Марине Ивановне будет удобнее, чем в вашем доме? – спросил Наполеонов безразличным тоном.
– Нет! – рявкнул Замятин, – вы забываете…
– Не волнуйтесь, Лев Наумович, у меня прекрасная память! Я помню, кто вы и что у вас связи и прочее, прочее. Но никто и ничто не помешает мне делать мою работу.
– Черт с вами! – бросил Замятин.
– Значит, мы договорились: Марину Ивановну вы из виду не выпускаете, иначе мне придется…
– Договорились! – Замятин бросил трубку.
– Да, добрые люди, видно, тоже не со всеми добры, – усмехнулся Шурочка, – ничего не поделаешь: человеку в погонах все приходится терпеть.
Он снова поднял трубку и набрал номер, – Алло! Мама! Ты ужинай и бай-бай!
– Шура! – обрадовано закричала в трубку Софья Марковна, – у нас гости! Угадай кто?!
– Якубович с Поля чудес, – брякнул Наполеонов, – подарочки нам принес.
– Ну, что за полицейский юмор, – отозвалась мать.
– Прости, ма, но у меня и без твоих загадок…
– Ладно, ладно, – примирительно сказала Софья Марковна, – к нам тетя Рая приехала. Помнишь ее?
– Хотел бы забыть! – вырвалось у Шурочки. – Это та, которая рот не закрывает ни на минуту?!
– Шура! Где твое воспитание? – укоризненно вздохнула мать.
– Извини, ма. А когда она уедет? – невинно поинтересовался Наполеонов.
– Шура!!! Как ты можешь?!
– Просто поинтересовался. Нельзя, что ли? – притворно обиделся Шура.
– Можно, конечно. Через два дня.
– Здорово!
– Шура! Так мы ждем тебя! Тетя Рая так хочет с тобой поговорить! Представляешь, в каком она нетерпении?
– Представляю… А в каком я… отчаянии, – буркнул Шура, прикрыв трубку рукой.
– Шурочка! Тебя не слышно! – звенел голос Софьи Марковны.
– Я говорю: тоже в нетерпении! Но понимаешь, ма, работа!
– Мы подождем, – успокоила сына Софья Марковна.
– Ма, я ведь чего звоню… Видишь ли, у меня командировка нарисовалась.