Мирослава распахнула дверь. Холод тотчас затек в прихожую.
– Все скажу! – заорал Шура, – отпустите!
– Не хочешь на улицу? – чуть ехидно, но с абсолютно невинным видом поинтересовалась Мирослава.
– Нет, – Шура замотал головой.
– Ну, что с ним делать?
Морис в ответ пожал плечами.
– Вспомните о законах гостеприимства, – отдышавшись, воззвал к милосердию Наполеонов.
– Ты слышал что-нибудь о таких законах? – спросила Миндаугаса Мирослава.
– Вроде бы, да…
– Нельзя мять человека после еды, – наставительно произнес Шура.
– Пожалуй, он прав, – глубокомысленно произнес Морис.
– Еще как прав! – поспешил закрепить свое положение Шура.
Переглянувшись, хозяева подхватили гостя под руки, за ноги и поволокли обратно на кухню.
Бережно опустив Шуру на стул, перед ним поставили еще одну чашку чаю.
– Говори! – приказала Мирослава.
– Ну, вы, ребята, точно с приветом, – вздохнул Шура, – надо же такое вытворять!
– Рассказывай! – напомнила Мирослава.
– Да что рассказывать?!
– Про экспертизу.
– Заладили одно и то же!
– Что там Незовибатько?
– Работает, – Наполеонов расплылся в широкой улыбке, – уже перебрал все нецензурные русские и украинские слова. Перешел на польские.
– Он что, еще и польский знает?
– А как же! Его прабабка по материнской линии из Львова.
– Ты что-то говорил про Полтаву…
– В Полтаве у него корни с отцовской стороны.
– Понятно…
– Когда будут результаты?
– Скоро должны быть, – Шура засмеялся, – он только три языка знает. Переберет польские и выдаст результат.
– Остроумно! – воскликнула Мирослава. – Между прочим, я тоже знаю по-польски…
– Да ну?! – присвистнул Шура.
– Квяты.
– Что?!
– Цветы по-польски.
– Или вот, например, яскулка…
– Это еще что такое?!
– Ласточка по-польски…
– Все! – Шура вскочил со стула, – я пошел спать.
– Так еще же рано!
– Лучше раньше, – буркнул Шура, – чем после того, как вы меня с ума сведете.
– Ну, иди, иди, соня…
– Между прочим, – огрызнулся Шура, – у следователя…
– Вечный недосып, – перебила его Мирослава.
– Вот именно! Не то, что у вас работа: хочу – работаю, хочу – нет. – Тут Шура, чтобы оставить за собой последнее слово, пулей вылетел из кухни и закрыл дверь. Поднимаясь наверх, он слышал, какой хохот стоит за его спиной.
Наполеонову почему-то показалось, что он слышит даже… смех кота.
– Ладно, пусть пользуются бесплатной смехотерапией. Шура добрый, – проворчал Наполеонов себе под нос.
Не сомневаясь в своей правоте, Наполеонов завалился спать в девять вечера и проснулся только в семь утра.
Позавтракав, Наполеонов покинул гостеприимный дом Волгиной, пообещав позвонить, как только появятся результаты экспертизы.