Потом все исчезло: Калининский проспект переименовали в Новый Арбат, «Чародейку» захапали чужие пришлые хищники, ненавидящие Москву и ее жителей. Не стало знаменитого салона, словно и не бывало его. Помещение годами стояло с заклеенными окнами, пустое, разоренное. Потом нашли ему какое-то применение, но об этом и думать не хотелось. Однако мастера-то прежние остались, к превеликому счастью. И работали они все на том же Калининском, то есть, Новом Арбате, только в другом салоне, не таком шикарном и широко известном, как прежде, но все прежние клиентки так и ходили к своим волшебным искусницам. Они давно уже знали друг про друга все. Тина решила отправиться в парикмахерскую пешком: ей необходимо было предпринять долгую прогулку, чтобы почувствовать себя живой среди живых. Она шла и думала, как станет ругаться на нее Марина за то, что долго не была, запустила себя, как потом спросит про мужа и дочку. И ведь придется рассказывать, никуда не денешься. Лишь бы не разреветься там у нее.
Ходьба придавала сил. Легкий морозец бодрил. Тина перешла по подземному переходу к Малой Бронной, вышла к Патриаршим прудам, где так любила гулять маленькая Лушка. Прошла по Вспольному переулку мимо дочкиной школы. Все школьные окна были ярко освещены: дети учились. На пустынных улицах Старой Москвы она почти не встретила людей – самое рабочее время, все при своих делах. Пора, пора и ей найти свое дело, стать занятой по горло, чувствовать себя нужной, наконец. Да, у нее есть дочь, замечательная дочь, есть собака, просто необыкновенного, нечеловеческого ума зверь. Но для ощущения полноты жизни нужны еще люди. Разные. И всякие дела. И новости. И радости.
Тина по Малой Никитской вышла к храму Большого Вознесения, где венчался Пушкин, в который раз огорчилась пошлости памятника поэту с молодой женой, при виде которого ей всякий раз хотелось стать вандалом и какой-нибудь счастливой ночью сокрушить это безобразие, оскорбляющее память поэта и величие старого храма. Сейчас она обрадовалась и своему привычному огорчению, и двум жутким фигуркам: маленький справный поэт с высоченной расфуфыренной женой на фоне купеческой беседки – все стоит, как и стояло. Значит, жизнь не настолько сильно поменялась за эти три месяца, что она в ней не участвовала. Можно все наверстать. Хорошо бы! Оставалось немного пройти по бульвару и выйти к Новому Арбату. Она шла и улыбалась, чувствуя, что не боится вопросов Марины, что это все пустяки, раз уже выдержала самый страшный удар, она все может преодолеть. Вот сейчас чуть-чуть приведет себя в порядок, взбодрится, все пойдет своим чередом. И Новый год скоро! И надо думать про подарки, елку и всякие чудеса.