– То есть – квартира будет продана?
– Не знаю. Та сторона заявляет лишь о своих правах на половину жилой площади. Что будет дальше, не могу сказать. А как мешает бытовая неопределенность творчеству – об этом знает лишь тот, кто сам побывал в такой же ситуации. Но… Но! Я, знаете ли, все равно счастлив. Мы – счастливы. Нашим долгожданным, выстраданным счастьем. Все остальное разрешимо.
Потом шли вопросы о гастролях, творческих планах прочее, прочее. Тина внимательно вглядывалась в фотографии своего родного дома, занятого новой хозяйкой, которая победно улыбалась на фоне картин знаменитых мастеров, рядом с Юриным роялем, с чашечкой кофе у уютного кухонного стола… Обычные позы, привычные постановочные кадры. Вдруг ее пронзила мысль: Стоп-стоп-стоп! Когда готовилось это интервью? Не вчера же? Сейчас у нас декабрь, а материалы для номера готовятся самое позднее за два месяца. Это еще в лучшем случае. Так что же? Юра, как только она ушла на Кудринскую, принялся организовывать общественное мнение? Ну да. Лушка с ним поговорила. Потом замки врезала. И он решил ответить. Да-да. В надежде, что если лягушка к декабрю еще не сварится, то уж после такого выстрела не очухается ни в коем случае. Разлетится на куски. Вот, значит, кого она любила и с кем жила! Самый некогда близкий человек оказался самым чужим и подлым.
Тина отметила мелкие, но значимые умолчания. Да, Юра сказал о том, что предложил ей при расставании половину стоимости. Но забыл вставить слово «первоначальной». А это – более чем существенная деталь. Но – ему дали слово, а ее не спрашивает никто! И что это за подлое словосочетание – постсемейная жизнь? Это что за новости в русском языке? И ведь как все подгадал! Как раз незадолго до суда вышел материальчик! На всякий случай – вдруг кто-нибудь умный загодя подсунет судье знаменитый журнальчик? Вдруг это поможет сохранить «общенародное достояние»?
Она ощущала силу неведомого ей до того гнева. И сила эта открывала ей глаза, требовала от нее:
– Прекрати подыхать! Ты не вареная лягушка! Живи! Ты еще будешь счастлива, назло им всем!
Тина решила, что обязательно позвонит в редакцию, объяснит, что в этом интервью много порочащей ее лжи. Она потребует опровержения. Справедливость – есть ли она на белом свете? Должна же быть?
– Ну, пропажа моя, иди, садись, рассказывай, – позвала Тину Марина, – Чего тебя так долго не было? Заросла вся. И вон – седых волос сколько себе насобирала.
– Что рассказывать, Марин? Слова все кончились у меня. Вот – глянь! Узнаешь?
Тина протянула парикмахерше журнал, открытый на интервью о долгожданном счастье. Та мельком глянула и ахнула: