Он включил вентилятор, расстегнул рубашку — действительно, припекало здорово.
— Впрочем, что это я тут толкую тебе — ты все это знаешь лучше меня. Я думаю, мы оба прекрасно понимаем, что этот Цачев — мошенник, который держит нас за дураков, а мы не можем пока посадить его в полагающуюся ему клетку и отправить в зоопарк. И потом, я совершенно уверен в том, что брак, в который он вступил недавно, — часть его общей программы махинаций, которыми он занимается всю жизнь. Впрочем, это больше по твоей части.
— А, приспичило ему — вот и женился… За женитьбу закон не преследует, это нас с тобой надо к позорному столбу за то, что не дали державе молодого пополнения! — со смехом заявил я, потому что Томов тоже был старый холостяк и мы часто шутили с ним на эту тему. — А человек хоть и стар, но создал семью, честь ему и хвала! А там смотришь — может, и многодетным отцом станет — судя по всему, силы у него есть, он не особенно надрывался в жизни…
— Ты смеешься, а он так и пишет в исковом заявлении — «как многодетный отец семейства» — и точно цитирует закон.
— А законы для того и пишутся, чтобы их цитировать! Есть у тебя что-нибудь прохладительное?
Томов встал и направился в угол кабинета к маленькому холодильнику, а я, помня о максиме «извлекай пользу из всего, даже из неудачи», набрал телефон Марии — чем черт не шутит, может, дело о доме Робевой поможет нам, хотя бы временно, оттянуть другое, более болезненное?
— Привет, я тебя слушаю! — немедленно ответила Мария — она безошибочно угадывала, когда я звоню ей, может быть, это телепатия, или просто в последнее время ей так мало народу звонит…
— Дело заведено, — сказал я как мог спокойно и невозмутимо, — но речь идет не о тире, а о доме Робевой. Он будет судиться с Советом…
Я услышал легкий вздох Марии и какие-то слова, которых я не понял.
— Ты что-то сказала? Тут плохо слышно!
— Я сказала то, что давно говорила тебе, — он ку-ку!
— А я тебе говорил, что негоже говорить такие слова, хотя ты права на все сто!
Я буквально почувствовал, какая тяжесть — целая гора! — спала с ее плеч, а это значит, что и мне стало значительно легче.
— Я отправляюсь к тебе!
— Ставлю кофе, кэптэн! — бодро доложила Мария, и я услышал, как застучали об пол фургона ее костыли. Наверняка сейчас начнет колдовать над плиткой…
Я обернулся к Томову, который все еще стоял с двумя неоткрытыми бутылками.
— У меня к тебе просьба, Томов: сделай так, чтобы Мария ни под каким видом не узнала, что Цачев подал на нее в суд, и тем более чтобы до нее ни сном ни духом не дошло, что он обвиняет ее в убийстве бывшей собственницы тира.