Не слушая его, охотники разобрали собак и стали расходиться по заросшему камышом и осокой берегу.
— Сынок, ты этим краем реки иди, а я туда, — махнул рукой Максим Акимович, указывая направление.
Глебу было всё равно, в какую сторону идти.
Трезор, как нарочно, увязался за ним и радовался жизни, гоняя двух сеттеров. Охоту собаки и в мыслях не держали, как понял Глеб, а резвились, бегая по мелководью, и даже спугнули многочисленный бекасиный выводок.
«Н-да, управлять собаками явно не получится, — услышал ружейные выстрелы. — А у людей дела идут… — позавидовал, входя по колено в воду. — Хорошо хоть дно песчаное, — осторожно ступал в болотных сапогах, держа перед собою ружьё. — Словно павловец на параде, — то ли хмыкнул, то ли крякнул он, высматривая в прибрежных камышах уток, и слыша несмолкающие уже выстрелы. — По–моему, что–то вон там мелькнуло», — замер, вглядываясь в прибрежные заросли.
Громко хлюпая по воде лапами, мимо прошлёпали три весёлые собаки, а разыгравшийся Трезор, к тому же, случайно толкнул его.
Сделав шаг в сторону, Глеб неожиданно ухнул по пояс в яму. Как нарочно, в ту же минуту из камышей тяжело вылетел красавец–селезень. Теряя равновесие, в падении, он выстрелил, и прежде чем с головой уйти под воду, увидел, как селезень, словно брошенная кем–то мокрая тряпка, плюхнулся в реку.
Когда, отфыркиваясь, вынырнул, все три собаки виновато стояли рядом, а рыжий крупный сеттер — то ли Фагот, то ли Будилка, держал в пасти огромную птицу.
Прочувствовав торжество момента, Трезор крутил бубликом хвоста и высунув красный язык, даже не пытался отнять у товарища добычу.
Через час, сидя у разожжённого костра, охотники делились впечатлениями, временами, с завистью поглядывая на убитого Глебом селезня, размером и ярким окрасом выделявшегося из кучи бекасов, дупелей и гаршнепов.
— Да-а, Глеб, угораздило тебя, — заботливо запахивал на груди сына засаленный тулуп, подстеленный Гришкой–косым для мягкости на телеге. — Моя собака хорошо работала, — погладил мокрую голову лежащего рядом сеттера.
— Так точно! Флейта умная собачка, хотя и баба, — похвалил псину Полстяной, за обе щёки уминая колбасу и запивая пивом. — Нажравшийся до отвала гаршнеп смирён и ленив, — прилично откусил от батона колбасы. — Днём его с места не сдвинешь. Крепко сидит и неохотно оставляет насиженную кочку.
«Ага! Особенно если рядом целая телега снеди, — подбросил в костёр ветку Максим Акимович. — Чисто про себя рассказывает».
— … Собаку и охотника, поэтому, подпускает близко. Флейта — молоде–е–е-ц, — сыто икнул и продолжил: — Этих гаршнепов только и стреляют из–под легавой собаки, потому что найти поганца и поднять без собаки — невозможно. А по качеству мяса, на мой взгляд, он превосходит бекаса, но уступает дупелю, — облизнулся, глянув на гору битой птицы.