— …А мой пойнтер замер в стойке, я так осторожненько с боку подхожу-у, а тут — бац, парочка дупелей вылетает… Под углом так… Я такой — бац, а потом снова — бац, — не слушая Полстяного, бахвалился один из усатых Ивановичей. — Красивым таким дуплетом обоих уложил. Гляжу, собаки несут…
— А у нас Веригин застрял, — дымил цигаркой Ефим — охота всех сравняла. — Провалились его бутыли деревянные в ил… «Помогитя–я», орёт.
— Не орал я, а мужественно терпел радости охоты… Ежели, конечно, повнимательнее приглядеться, то тонул, как крейсер «Варяг», — оправдывался Веригин, попутно опрокидывая в себя стаканчик пшеничной. — Главное — ружьё не утопил.
— Еле выдернул этого Варяга из ила, — докончил повествование конюх.
— Я и говорю, — добрался до водочки Полстяной, не слушая о тяготах безногого «крейсера». — Главным фактором охоты являются собаки…
— А я считаю — меткий глаз важнее собак, — высказал свою точку зрения ильинский помещик, посмеявшись над страданиями «Варяга».
Закипел страстный спор.
Иванычи в данном вопросе разделились поровну, как подсчитал Ефим.
Один принял точку зрения Полстяного, другой — Севастьяна Тарасовича.
Рубановы просто блаженствовали, наслаждаясь прекрасным днём, костром и романтикой охоты.
До октября они предавались, как выразился прочитавший всё–таки Сабанеева, Максим Акимович — усладам охоты.
В октябре захолодало.
Окрестные помещики занялись хозяйственными делами и Рубановы охотились без них. Из собак остался только сеттерный пойнтер Трезор, как определил его породу Глеб.
Вода стала весьма холодной, поэтому охотились с лодки, за огромадные деньжищи приобретённой у Ермолая Матвеевича. Правда, он, умело организовав мужиков, забесплатно перевёз её на долгуше к полюбившейся охотникам речке.
Сначала стреляли дичь днём, но постепенно стали практиковать ночную охоту.
Рыбак Афоня с Антипом выстроили шалаш, завезли туда купленную за деньги господ печку–буржуйку и иное барахлишко, дабы подрабатывать сторожами «шхуны». Днём блаженствовали на рыбалке, временами Антип промышлял и охотой; ночью, как положено сторожам, дрыхли. По мнению Трезора и Глеба — без задних ног.
Трезор, к удивлению Рубановых, не боялся лезть в холодную воду и приносить из камыша подстреленную дичь — его за это щедро угощали вкусной колбасой.
Так как выезжали из Рубановки в сумерки, а соседние деревни проезжали в темноте, помещики в гости не заманивали — как и Афоня с Антипом, мирно спали.
Словом — охотничья жизнь наладилась и катилась по накатанной колее.
Моряками служили: кучер Ефим — на вёслах. «Моторист», по мнению Трезора и Глеба. Гришка–косой — рулевой. Трезор — капитан. Так Рубанов–старший распределил обязанности и должности экипажа. Веригин поддерживал на берегу костёр, выполняющий роль маяка.