— А теперь, вместо других слов: «Холостых залпов не давать и патронов не жалеть».
— Силён! — похвалил столичного генерал–губернатора Рубанов–старший.
— И умён! — поддержал отца сын. — Как известно, у стен есть уши…
— Шашкой их изрубить, — дабы что–то сказать, произнёс Глеб.
— По гвардии передаётся диалог генералов Трепова и Мосолова: «В своём ли ты уме? — поинтересовался Мосолов.
— Тот ещё жук! — булькнул в себя рюмочку Рубанов–старший, тут же её наполнив.
— … В ответ Трепов произнёс: «Да, в своём. И эта фраза вполне мною обдумана. Войск перестали бояться. Завтра же, вероятно, придётся стрелять. А до сих пор я крови не проливал. Единственный способ отвратить это несчастие и состоит в этой фразе».
— Действительно умён, — произнёс Максим Акимович, но выпить не успел, ибо рюмка была конфискована и выпита Ириной Аркадьевной.
— … Вот потому–то в этот день ни одного выстрела и не было, — но умозаключение расстроенный глава семейства пропустил мимо ушей. — А ещё митрополит Московский Владимир велел прочитать во всех московских церквях Слово: «Что же нам делать в эти тревожные дни?», вдохновив простой народ на борьбу с крамолой. В «Слове» шла речь о преступных замыслах составителей «Протоколов Сионских Мудрецов».
— Чего–о! — даже поперхнулся Глеб.
— Ты ещё молод, чтоб знать это. Да, папа'? Современные революционные события прямо увязывались с содержанием этих самых «Протоколов».
— Скандал в церковных кругах. Мы с Любочкой обсуждали сию тему, — поразила супруга Ирина Аркадьевна. — Либеральный митрополит Санкт—Петербургский Антоний осудил за это «Слово» митрополита Владимира.
Через день из газет Рубанов–старший узнал, что в отставку вышли восемь министров. Среди них обер–прокурор Синода Победоносцев и министр внутренних дел Булыгин. Трепова сместили с поста Петербургского генерал–губернатора на более скромную должность дворцового коменданта, ведающего личной безопасностью царской семьи.
«Витте либералов назначить решил, — переживал Максим Акимович. — И, как всегда в последнее время, поставил государя в двойственное и затруднительное положение».
Но 25 октября он забыл о политике, о Витте и даже об императоре. В этот день у него родился ВНУК.
«Вот оно, счастье, — умилённо глядел на орущий комочек мяса. — Неужели это маленькое чудо когда–нибудь офицером станет?» — испытывал блаженство от вида своего внука:
— Через сорок дней или чуть позже, крестить поедем… А пока пусть растёт, — отдал команду.
— Распорядился дедушка… А мы и без приказа расти станем, — агукала с малышом Ирина Аркадьевна, млея от счастья.