То же самое — и солдаты.
Через несколько дней ударил лёгкий морозец и дело пошло веселее.
В конце октября добрались до Берёзова.
— Вот туточки, значится, и отбывал ссылку сподвижник царя Петра князь Меньшиков, — сообщил арестантам унтер.
Те согласно покивали головами, так как знали это и без него.
— Ещё пятьсот вёрст — и Обдорск, — всё стремился поразить эрудицией этих грамотных татей пехотный унтер.
Те отмахнулись…
«Во каторжане. Ничем не удивишь, — обиделся он, закуривая самокрутку:
— Где табачок взять — тоже должны знать. Али в гимназиях не учили? — отказал двум «каторжанским рожам», попросившим покурить.
— Сейчас распределим вас по домам, и неделю на отдых, — поразил арестантов седой капитан. — По населённому пункту можете гулять свободно, без сопровождающих. Уездный городок располагает двумя церквами, в которые можете зайти помолиться…
— А также госпиталем и тюрьмой, куда можете зайти полечиться и отдохнуть, — перебил капитана унтер, закатившись смехом.
— … Но утром и вечером — перекличка, — не обращая внимания на гогот, продолжил капитан. — Упаси вас Господи бежать. Мороз и одна–единствен–ная дорога вдоль телеграфной линии…
— Враз догоним — и три года каторги в кармане вашего армяка, — заржал остроумной, на его взгляд шутке, унтер.
Покатывающиеся от хохота три пристава поддержали его амплуа юмориста и весёлого человека.
На этот раз терпение капитана иссякло, как водка во фляге. К тому же вокруг них собралась толпа горожан — русских и остяков, щёлкающих кедровые орешки, и весело скалящих редкие зубы.
«Дёснами они, что ли, их грызут?» — натянул поглубже шапку Северьянов.
— Господин унтер–офицер. Объявляю вам два… нет, три наряда не в очередь, за неуважительное отношение к старшему по чину. Отбывать их станете в тюрьме, где и отдохнёте от тягот службы.
Три пристава, мысленно возведя в ранг главного юмориста седого капитана, просто захлёбывались от смеха, глядя на понурого товарища.
Не разобравшись в чём дело, беззубые зеваки громко, с подвывом, поддержали их.
Капитан нахмурился. Подождав, когда немного стихнет смех, сухо произнёс, обращаясь к приставам:
— Распределите арестантов по домам, — и, по–военному чётко повернувшись, направился в сторону уездного училища, директор коего числился в его приятелях.
Став серьёзными, приставы разбили арестантов на три части, и каждый повёл небольшой этап вдоль улицы.
— Сто восемьдесят домов, но вечно цапаемся с местными, пока найдём, у кого поселить, — бурчал пристав, следом за которым топали Василий и его пожилой сосед по купе.
Площадь постепенно опустела: зеваки разошлись по домам, а солдаты, без намёка на строй, направились в ветхую деревянную казарму.