Городок был серый и невзрачный. Все дома срублены из дерева. Кроме церквей лишь два магазина краснели кирпичом.
— Берёзовский округ — самый северный в Тобольской губернии, — тихо рассказывал Василию товарищ по несчастью, кашляя и прижимая ко рту несвежую тряпицу. — Бывал здесь когда–то, — брели вдоль серого от дождей ветхого забора.
— Вот тута и поселитесь, — по–хозяйски раскрыл калитку пристав и сходу влупил сапогом под зад крутящемуся юлой от злости лохматому псу.
Метод воспитания тут же дал положительные результаты. Юркнув в конуру, пёс с молчаливым осуждением разглядывал непрошеных гостей.
А, как известно, непрошеный гость — хуже остяка.
Неделя пролетела незаметно. Сосед Василия кашлял и таял на глазах.
— Бежать надо, — горячечно шептал он. — Сколько народа здесь уже сгинуло… И не простого. Кроме князя Меньшикова, князь Долгоруков, Остерман… Чего уж про нас, сирых, говорить. Сгорим, как свечки. В Обдорск я не поеду. Болен. Уже договорился, что положат в госпиталь. Режим там свободный. Стану готовить побег. Думаю, по реке Сосьве добираться на оленях до Урала. До горных заводов. У Богословского завода проходит узкоколейка. По ней можно доехать до Кушвы, где она стыкуется с Пермской линией. И вперёд телега: Пермь, Вятка, Вологда и Петербург, — радостно хлопнул он в ладони. — Дорог по Сосьве, однако, нет. Вот в чём кроется самая трудность. За Берёзовом сплошная тундра, покрытая густыми непроходимыми лесами из пихты, сосны, ели, кедра, берёзы, осины…
— Стоп–стоп–стоп. Зачем мне ботаника, — остановил товарища Василий. — Ещё скажите, что водятся в них злые медведи, волки, лисы…
— Ну да! И ещё соболя, горностаи, росомахи, дикие олени, — закашлял, приложив к губам тряпицу.
— Полиция водится? — вновь перебил его Северьянов. — Отчего–то вы в восторге от этих гиблых мест, — удивился он.
— А как же. Какие тут несметные богатства…. В Обдорске в середине декабря большая ярмарка начнётся. В это время и следует бежать… В прошлый раз, когда «отдыхал» здесь, всё продумал, но перевели в другое место. Видно, доложил кто–то по начальству из своих. Так что никому не верь. Даже собственной тени. А особенно — меньшевикам. Такие гниды. Свежую эпиграмму про них слышал? — откашлялся и с выражением продекламировал:
Чем хочешь, будь себе свободно:
Буржуем, барином, купцом,
Нововременцем, подлецом –
Ну, всем, чем душеньке угодно.
Семёновцем, прохвостом, во'ром,
Жандармом будь, будь прокурором.
Будь палачом, будь «октябристом».
По мне, хоть будь себе шпиком.
Но… если стал социалистом…
Мой друг. Не будь — меньшевиком… —