В это время с козел раздалось:
— Решайте скорее, пора!
— Прощай Янек, — ответно сжал его ладонь.
— Прощай Борис, — держа под мышкой бомбу, вразвалочку и не оглядываясь, Каляев направился к иконе Иверской Божией Матери.
Но не молиться.
Дежуря здесь, он заметил, что на углу прибита в стеклянной рамке патриотическая картина, в стекле которой как в зеркале, отражалась дорога от Никольских ворот. Якобы разглядывая картину и не привлекая внимания, можно заметить выезд великого князя.
В 2 часа пополудни он заметил карету и направился через Никольские ворота в Кремль, к зданию суда.
Навстречу ему ехала великокняжеская карета с зевающим кучером Рудинкиным на козлах.
Пора… Время замедлилось и почти остановилось, как бывает в роковые минуты, и в голове зазвучало: «Третий Ангел вострубил, и упала с неба большая звезда, горящая подобно светильнику, и пала на третью часть рек и на источники вод…»
Губы его шептали за голосом в голове слова и с криком:
— Будь верен до смерти, и дам тебе венец жизни, — он бросился к карете и с четырёх шагов с силой метнул в неё бомбу.
Голос в голове смолк и к своему удивлению он не услышал грохота взрыва, а увидел, как в абсолютной тишине разлетелась карета, и вместе с её обломками, полетели ошмётки кровавого мяса, один из которых чувствительно ударил убийцу по щеке, приведя его в чувство. И он воспринял звуки и запах ада от взрыва адской машины.
У него закружилась голова. Неподалёку стонал кучер, что–то кричали набежавшие люди и вновь в голове возник голос: «Имя сей звезды — полынь, и третья часть вод сделалась полынью, и многие из людей умерли от вод, потому что они стали горьки», — ощутил, как чьи–то руки схватили его и куда–то потащили.
Полностью он пришёл в себя сидя между двух полицейских в санях.
Голова страшно ломила, а всё тело болело, словно это его разорвало на куски.
«Следует сказать что–то подобающее случаю», — подумал он, проезжая мимо здания суда с битыми окнами и испуганными в их проёмах лицами.
А в голове опять шумело, и вновь зазвучал голос: «Четвёртый ангел вострубил, и поражена была третья часть солнца, и третья часть суши, и третья часть луны, и третья часть звёзд».
Когда его грубо выдернули из саней у Якиманской части, он прохрипел про деспота, что сидит в его мозгах:
— Надо его удалить… Избавиться от него, — хрипел он, страдая от адской боли в голове.
— Чего говорит? — спросил у одного жандарма другой.
— Ясно чего: Долой деспотизм…
— О-о! Сенсация! — стал записывать в блокнот случайно оказавшийся возле части судебный репортёр: «Революционер громко кричал: Долой деспотизм! — подумал и приписал: Долой самодержавие!, — и с обидой глянув на оттолкнувшего его жандарма, дописал: Бей сатрапов и царских опричников».