— Ага! Страсть у них и сила… К дури какой–нибудь, — внёс свою лепту в умный разговор генерал Троцкий.
— Как вы правы Владимир Иоанникиевич, — поддержал товарища Рубанов–старший. — Георгий, даже твой любимый интеллигент Чернышевский это подметил.
— И что же он подметил? Да не нужна мне фаршированная щука твоих Собельсонов…, — буркнул метрдотелю.
— Что революционер Рахметов спал на гвоздях, а не с Верой Павловной… Отчего той снились безумные эротические сны.
— Бу–а–а–а! — затряс щеками Драгомиров, в восторге хлопая рукой по колену.
— Максим Акимович, здесь дети, — пресекла ещё какое–то литературное наблюдение супруга Ирина Аркадьевна, на секунду отвлекшись от беседы с дамами. — Вы поменьше коньячным соусом увлекайтесь…
— А ещё есть рыбная закуска «Засучите, пожалуйста, рукава» от трудолюбивых переселенцев из Бердичева Черномордичей, — вновь зашептал на ухо профессору знаток гифилте–фиш.
— Да отстаньте вы от меня. Революционеры — святые люди, — чуть не взвыл от обуревавших его чувств Георгий Акимович, вызвав своим воплем несварение желудка у генерала Троцкого. — Царские палачи несколько дней назад повесили Каляева… Приговорили к смертной казни Гершуни.
Видя, как из рук Драгомирова выпал кусок зайчатины, старший брат на повышенных тонах патетически воскликнул, прежде прополоскав горло коньяком:
— И правильно, что повесили! А Гершуни заменили смертный приговор на каторгу… Убежит ведь, нехристь…
— Государь месяц назад даровал российскому народу религиозную свободу, — вновь принялся за зайчатину генерал.
— Вот именно, Михаил Иванович. В отличие от бомбистов, император хочет примирить людей… Он даже слишком мягок… Недавно, на генерал–адьютантском дежурстве разговорился с фрейлиной императрицы баронессой Буксгевден. Не наедине. Барон Фредерикс находился рядом, — с улыбкой успокоил жену. — Она так охарактеризовала Николая… Я с ней полностью согласен, потому и запомнил: «Простой в обращении, без всякой аффектации, — в отличие от моего брата и прочей русской интеллигенции. — Имеет врождённое достоинство, которое не позволяет забывать, кто он. Сентиментален, совестлив. Мировоззрение старинного русского дворянина. Простодушен и снисходителен к человеческим слабостям, — укоризненно глянул на жену. — Деликатный. Но без фамильярности. Соблюдает писанные и не писанные нормы и правила. В этом щепетилен». Потому–то не пожалел даже своего дядю — великого князя Павла, когда тот сошёлся с мадам Пистолькорс. Императрица, в отличие от нынешних — тургеневская женщина…
— Сударь! Чего это вы на меня язвительно глядите? — деланно возмутилась Ирина Аркадьевна. — Все присутствующие здесь дамы — тоже тургеневские женщины, — развеселила компанию. — А какие, по–вашему, современные женщины? — заинтересовалась она.