— Да потому что информацию черпают грязным ковшом на базаре, — встрял в разговор Аким и покраснел. — Как можно в мои годы сметь, своё суждение иметь, — улыбнулся обществу. — Однако кухарка вчера сообщила, что божий человек Боря Дрыга, на Александровском рынке катался по траве, дёргался, и во всю глотку вопил: «Топи японские, топи японские…»
— Коли официального известия нет, то нечего и огород городить, — перебил сына Максим Акимович, но его в свою очередь перебил вошедший в зал и громыхнувший приставленными каблуками денщик Антип.
— Там, — указал пальцем за спину, — скороход с дворца припёрся с депешей… А до этого таксофон страсть как звенел…, — рассмешил гостей.
Через десяток минут, вернувшийся с какой–то бумагой в руках Рубанов–старший, произнёс:
— Господа, окончательно подтвердилось, что наш флот разбит. Адмирал Рожественский, раненый в сражении, захвачен в плен…
На следующий день после училищного праздника, Максим Акимович уговорил сына съездить на открытие сезона императорского яхт–клуба, что на Крестовском острове.
— Пришло приглашение в качестве почётного гостя посетить яхт–клуб. Сегодня у них назначен так называемый подъём флага. Присутствовал как–то раз. Весьма полезно побыть на свежем воздухе при головных болях, вызванных…
— Всё–всё–всё, папа'. Еду.
— Архип Ляксандрыч запряжён и в дорогу готов, — торжественно доложил Аполлон.
На Невском столкнулись с парадным дворцовым выездом.
— Царица с дочками куда–то направились, — сообщил сыну Максим Акимович, разглядывая ландо «адамон» с шестёркой белых лошадей цугом по две. Кучера не было, а на каждой левой лошади сидел форейтор, одетый под жокея. — В карете жарко, вот и выбрали ландо. Император начинает осваивать «мотор», как называют ездоки этот гремящий драндулет.
— Накоплю денег, тоже куплю, — позавидовал императору Аким.
— И хочется тебе копотью дышать? — осудил его отец. — То ли дело — лошадка, — несколько критически оглядел поднявшего хвост и обильно опроставшегося рысака.
— Природными запахами, ваше превосходительство, дышать, разумеется, пользительнее, — вздрогнул от клаксона обогнавшего их автомобиля Аким.
Шофёр, вцепившись в руль жёлтыми перчатками с крагами, целеустремлённо гнал фыркающее «дьявольское создание», как отзывались об авто крестящиеся на тротуаре бабушки, куда–то вдаль.
— И кнутом не успеешь стебануть мерзопакостника, — взгрустнул Архип Александрович, сдерживая рысаков, — только и остаётся от всей души пожелать, чтоб столб нехристю дорогу перебежал.
Но самому ему загородил проезд фаэтон в английской запряжке, с грумом в цилиндре вместо кучера в шляпе.