Командор с вице–командором, а также многие из гостей выполнили команду.
— Слушай… На краул! На флаг! И ровно в восемь: «Флаг поднять!»
Замерший оркестр, не разобравшись, вновь заиграл гимн.
— Кормовые флаги с синим Андреевским крестом на всех кораблях эскадры плавно поднимаются к ноку гафелей… Как это было волнительно…
— Господа-а! — прослезился командор. — Белый цвет флага — символ незапятнанной чести! Синий крест — символ веры и долга! Да здравствует Россия!!!
Оркестр, под «ура!» — грянул гимн.
— Да здравствует Российский флот!!!
Когда добирались домой, Аким, вспомнив безрукого моряка, подумал: «Теперь всё время про поход станет рассказывать, потому что вряд ли в его жизни найдутся более яркие впечатления… И мне тоже не хочется более ярких впечатлений, чем в Маньчжурской армии…».
Но он не угадал.
Буквально через несколько дней, арендовав у перевозчика в красной рубахе и жилете, с выцветшим картузом на голове, ялик, чтоб покатать Ольгу, Аким получил незабываемое впечатление, равное сражению на реке Ялу.
Мощно работая вёслами, он направил ялик к заросшему травой и небольшими деревцами островку, раскачав лодку на волнах.
— Мадам, вы, оказывается, совершенно не переносите качки, — улыбнулся даме, видя, что её затошнило…
— Сударь! Погляжу на ваше самочувствие, когда станете ждать ребёнка.., — улыбнулась кавалеру, выронившему вёсла и вытаращившему глаза на вмиг побледневшем лице.
— Аким, ты что такой бледный и руки трясутся? — поинтересовался вечером у сына Максим Акимович, уютно расположившись в кабинете за рюмкой коньяка.
— За тебя, отец, переживаю, — рывком выскочил из кресла и забегал по кабинету младший Рубанов.
— И чего, интересно, ты за меня переживаешь? — поднял руку с коньяком, любуясь напитком сквозь горящую лампочку на люстре.
— Как чего? Через несколько месяцев станешь дедом, — отбросив дипломатию, остановился перед папа', вылившем на грудь намеченную к употреблению порцию. — Что же выбрать? Отдать жизнь за родину, вновь приняв участие в войне… Это лёгкий вариант. Или — жениться.., — в задумчивости наблюдал, как потрясённый отец расслабленными движениями тыльной стороны ладони стряхивает с домашнего халата капли влаги. — Всё по Пушкину: «От ужаса — слезами обольюсь…»
— У Александра Сергеевича: «От вымысла…» Может, ты всё придумал, сынок?
— Как честный человек, я должен застрелиться, — вновь забегал по кабинету Аким.
— А может, лучше всё же, жениться? — выдвинул свою версию развития событий Максим Акимович и лицо его, неожиданно для сына, расплылось в блаженной улыбке. — Подумать только… Я стану дедом, — поднялся из кресла и подошёл к окну. — Аким. Ты настоящий кавалерист, — достал из тайника два бокала и непочатую бутылку коньяка. — Это существо будет — Максим Акимович… Как и я. Теперь павловцы в моих глазах равны кавалеристам, — наполнил бокалы.