В эти минуты он чувствовал себя необыкновенно ловким, сильным и непобедимым.
Но вскоре острота чувств притуплялась, и он просто выполнял воинскую работу, которой его учили и которую постигал на практике.
Проехав два десятка вёрст и не встретив крупные силы противника, встали биваком, разбив коновязи и расседлав лошадей. Передохнув, направились дальше. Не встречая врага — расслабились. Дозоры беспечно двигались по краям полка. Подошли к деревне и тотчас китайские фанзы задымили, выбрасывая из печей высоко в небо чёрный дым.
— Сырым гаоляном печи затопили, — подъехал к Ковзику казак, беспокойно блуждая глазами по низким зарослям гаоляна. — Сигнал дают, что мы рядом, — скрипнул зубами, и тут же раздалась стрельба.
Но не из деревни, а откуда–то из–за неё.
Над головами казаков начала рваться шрапнель.
— К бою! — выхватил шашку Ковзик.
Полковник повёл полк в атаку. Деревня сходу была взята, но японцев нашли лишь несколько человек.
Артиллерийский обстрел закончился.
Высланные вперёд дозоры противника не обнаружили.
Слащаво улыбаясь и сняв конусные шляпы, китайцы кланялись, предлагая отведать бобов и попить чаю.
— Ну и продажный народец, — подивился казак. — Сжечь бы их фанзы, чтоб впредь неповадно было сигналы подавать.
— Свешников трогать китайцев не велел, — остудил его пыл Ковзик.
Выставив посты и заночевав в деревне, полк двинулся дальше.
— Красота, — бок о бок с Рубановым рысил на низеньком невзрачном жеребчике бедовый казак, время от времени поправляя сползавшую на ухо папаху. — За три дня несколько обозов захватили и немножко уничтожили. Сопротивления никакого. Не война — а крем–брюле со сливками, — облизнулся он. — Это зажаренный до хрустящей корочки юный поросёнок, тушёный потом в сливках, — объяснил Акиму. — Да под пшеничную, — захлебнулся слюной казак, поправляя слишком уж накренившуюся от тряской езды папаху. — А пуля — она и есть дурр–ра, потому как ни мозгов, ни глаз не имеет. И куда летит — не видит. Второй раз к Ляохе подходим, — поднялся на стременах, приложив к глазам ладонь лодочкой. — Искупаться бы. Как думаете, Свешников позволит?
Но от размышлений о водных процедурах его отвлёк приказ Ковзика: «К бою!»
Как выяснилось, посланные вперёд разведчики обнаружили, по их словам — неимоверно гигантский обоз, растянувшийся чуть не на семь вёрст.
Радости казака не было предела:
— Как я люблю захватывать обозы, — подбросил вверх пику и ловко поймал её.
В полчаса прикрытие было изрублено и до вечера собирали в кучи повозки и поджигали их. После столь тяжкой, но полезной работы Свешников разрешил искупаться.