Они довезли барона до огромных ворот и аллеи, посыпанной гравием, – вилла, к счастью, стояла больше чем в шести милях от ближайшего военного объекта и не пострадала от бомбежки.
Полковник распрощался с Альварито, тот пригласил его приезжать на охоту хоть каждое воскресенье.
– Может, вы все-таки к нам зайдете?
– Нет, мне надо назад, в Триест. Передайте привет Ренате.
– Непременно. Это ее портрет лежит у вас на заднем сиденье?
– Да.
– Я скажу ей, что вы хорошо поохотились и что портрет в полной сохранности.
– И не забудьте передать ей привет.
– Не забуду.
– Ciao, Альварито, большое спасибо.
– Ciao, полковник. Если можно говорить ciao полковнику.
– А вы забудьте, что я полковник.
– Это очень трудно. До свиданья, полковник.
– В случае непредвиденных обстоятельств, попросите ее зайти в «Гритти» и взять портрет.
– Хорошо, полковник.
– Ну, кажется, все.
– Прощайте, полковник.
Они выехали на дорогу, и ранняя тьма стала сгущать вокруг.
– Сверните налево, – сказал полковник.
– Но ведь та дорога не на Триест, господин полковник, – сказал Джексон.
– Ну и шут с ней, с дорогой на Триест. Я приказал вам свернуть налево. Вы думаете, на свете только одна дорога на Триест?
– Нет, господин полковник. Я только хотел обратить внимание господина полковника…
– А вас, черт возьми, никто не просит обращать мое внимание на что бы то ни было! И пока я сам не заговорю, извольте молчать.
– Слушаюсь, господин полковник.
– Извините, Джексон. Я хотел сказать, что знаю, куда ехать, и мне хочется спокойно подумать.
– Так точно, господин полковник. Они ехали по старой дороге, которую он так хорошо помнил, и полковник думал: «Ну вот, я послал четыре обещанных утки в „Гритти“. Охота была не очень удачная, жене того парня не много достанется перьев. Да, от перьев ей проку не будет. Но утки крупные, жирные – просто объедение. Эх, забыл дать Бобби колбасы». И написать Ренате записку не было времени. «Но что бы я мог написать в записке, кроме того, что мы уже сказали друг другу?» Он сунул руку в карман и достал карандаш и блокнот. Включив лампочку для чтения карты, он раненой рукой написал заглавными печатными буквами короткий приказ.
– Спрячьте в карман, Джексон, и, если придется, действуйте соответственно. Если произойдет то, что здесь указано, выполняйте.
– Слушаюсь, господин полковник, – сказал Джексон и, взяв свободной рукой сложенный листок, сунул его в верхний левый карман мундира.
«Ну а теперь отдыхай, – сказал себе полковник. – У тебя осталась одна забота – о себе, а это уже роскошь. Армии Соединенных Штатов ты больше не нужен. Тебе это ясно дали понять. С девушкой своей ты простился, и она простилась с тобой. Тут дело обстоит совсем просто. Стрелял ты хорошо, и Альварито все понимает. Ну что ж. Так какого же черта ты волнуешься? Ты же не из тех хлюстов, которые беспокоятся, что с ними будет, когда уже все равно ничем не поможешь? Думаю, что ты не такой».