Он угрожающе шагнул к Горевому, заставив старика попятиться и едва не сесть на колени баронессе. Удовлетворенный маленькой победой, повел пальцем вдоль кресел:
— Думали, Родине изменить — как чихнуть! Что ни напакостничай, всё с рук сойдет. А вот не сойдет! Не простит вас Родина. Кровавыми слезами умоетесь.
— Вам удобно? — холодно поинтересовалась баронесса, и Горевой моментально отодвинулся. — Кажется, Серж, мы вам обязаны этому милому обществу. Я всегда вам пеняла на неразборчивость в знакомствах.
Подавленный Горевой смолчал.
— А ты, Лидушка, как будто доказывала, что они за тридцать лет переменились, — горькая язвительность фон Эссен обратилась на Невельскую. — Schau dir mal diesen triumphierenden Flegel an! Erquicke dich am Anblick der Evolution! (Так взгляни на этого торжествующего хама! Насладись зрелищем эволюции.)
Невельская, обычно порывистая, пугливая, с какой-то отстраненностью перевела взор на Гулько.
— Насколько я поняла, вы собираетесь нас арестовать? — уточнила она.
— Догадливая, — съехидничал Гулько.
— Но вы забываете, что здесь, — начав говорить, Невельская, как и остальные, увидела входящего Арташова и закончила фразу, прибавив голосу, скорее уже для него, — содержатся восемнадцать девочек-калек. Что с ними станется?
— А это теперь не ваше собачье дело! — Гулько, проследив направление взглядов задержанных, повернулся к двери. — А, капитан!
— Здравия желаю! — Арташов цепким взглядом окинул гостиную.
— Дрыхнешь беспечно! — Гулько демонстративно оценил помятый вид вошедшего. — Посреди фашистского гнезда!
— Почему, собственно, фашистского? — Арташов выгадывал время, пытаясь сообразить, как вести себя дальше.
— Почему? — Гулько саркастически усмехнулся. — Это я у тебя должен спросить, почему до сих пор врагов народа не разоблачил? Вот этот благообразный дедок, к примеру, — ткнул он в Горевого, — другом твоим себя объявил. Отцов наших в Гражданскую стрелял. А наверняка и вешал. А ты ему, выходит, дружок. Или не знаешь, что всё это бывшие буржуи да белогвардейцы, сбежавшие от советской власти?
Арташов понимал подоплеку вопроса и цену своего ответа. Но взгляды троих задержанных с надеждой сошлись на нем.
— Знаю, — не стал отпираться Арташов.
— Тогда почему не доложил?!
— Доложил. Лично командиру корпуса. Он, как и я, полагает, что советская власть со стариками не воюет.
— Ты дурочку не валяй и комкором не прикрывайся! — обрубил Гулько. — Или утверждаешь, что генерал Полехин, когда был здесь, знал, что перед ним фашистские пособники?
Гулько выжидательно прищурился. Арташов принялся покусывать губы.