А Феодосия, тоже уже, оказывается, следом за пятёркой легионеров вошедшая в зал, спешила к главному из них с огромным серебряным кубком в руках.
– Вот, князь Гаврил, испей нашего отборного мёда в честь победы!
– Погоди, княгиня, – Демин остановил её движением протянутой вперёд руки. – Мёд нам, похоже, ещё рано пить… Поведай сначала, а боярин Егорий пытался нас убить по твоему приказу?
Ну до того майор Демин вошёл в образ князя за истекшие недели, что этот вопрос задал просто громоподобно. Голосом закипающий страшный гнев передал, лицом помрачнел – что твой Перун, если уж не сам Зевс-громовержец, в конце концов. Даже у подчинённых, видевших живьём генерала Пескова, а на экране – разных голливудских злодеев, холодок пробежал по спине и даже чуть дрогнули поджилки – очень может быть.
А княгиня… княгиня лишь самую малость побледнела – в первый момент. Но в обморок от неожиданности не свалилась. Тут же слегка покраснела. В течение нескольких мгновений быстро сменяющиеся неуловимые гримасы на лице отображали сложную гамму чувств. Не меньше, но и не больше. Как сказал бы в свободное от службы время старший лейтенант Павленко, он же Варвар, сызмальства любивший иногда почитать наиболее скандальные произведения отечественной словесности, «мудно получилось».
Эффекта разорвавшейся бомбы не последовало. Княгиня вовсе не растерялась настолько, чтоб, как говорят китайцы, потерять своё лицо. Видно, опыт общения с самыми разными человеческими индивидами был у неё огромный; кое-что она тоже умела и могла, и это, казалось бы, при полном отсутствии знакомства с новейшими «суггестивными методиками».
– Нет, такого приказа я ему не давала, – тихо, но отчётливо и твёрдо молвила она.
– А какой же тогда приказ ты ему дала? – продолжил психологическую атаку Демин, сейчас больше уже похожий на майора, чем на князя.
– Обязана ли я в том отчитываться перед тобой, князь? – всё так же твёрдо спросила княгиня.
Румянец на щеках её сделался ещё ярче.
– Да! – не выдержал, вспылил Демин сильнее, чем следовало. – Егорий – твой человек. И он пытался нас убить – подло, в спину!
– Я ему приказывала добыть мне оружие огненного боя! – тоже почти сорвалась на крик Феодосия. – Убивать вас я ему не велела…
– Вот оно что… Тогда, значит, он сам… – протянул Демин задумчиво, так, что никто, кроме него, и не слышал. – По своей, так сказать, инициативе… Или не по своей, – прибавил он столь же тихо.
В памяти возникло искажённое страхом, лоснящееся от пота лицо Егория. В казарме, едва Морошкин поставил его на ноги и, выдернув изо рта кляп, который на всякий случай запихал перед самым Козельском, довольно грубо оттолкнул к стене, опасаясь, как бы тот снова кулём не грохнулся на пол, боярин, захлёбываясь словами, сам признался во всём. Не понадобилось применять третьей степени…