– Пойдем. – Не отпуская плечо дочери, Антон вышел вместе с ней на улицу. – Хороший день какой. Да?
Ника молчала.
– Да? – мягко и настойчиво переспросил Антон.
– Да, пап. Очень хороший день. Божий. – Ника усмехнулась.
– Ника… – Антон крепко прижал дочь к себе. – Бог тут ни при чем.
– Ничего не скажет маме он, как ты считаешь? Не поругает ее? Она же здесь так близко к Богу.
– Не надо, пожалуйста, не говори лишнего.
– Я вообще не верю! Раньше не верила, а теперь тем более.
– Хорошо, хорошо, дочка, пожалуйста… Хочешь, искупаемся?
– Прямо здесь? Ты издеваешься?
Ника вытерла слезы, с силой запихнула салфетку в карман.
– Смотри, Ника, – отец погладил ее по коротким вьющимся волосам, заправил непослушную прядку за ухо, которая тут же выбилась обратно, – на самом деле какая красота, чудесное озеро. Вот, кажется, люди купаются. Собак своих купают… Рыбачат… Там вон выход отличный к воде…
Ника покачала головой:
– Если ты к ней не пойдешь, пап, то поедем, пожалуйста. Мне здесь тяжело.
– Понимаю. Хотя место, конечно, намоленное… Так здесь как-то… легко дышится вроде… Кому как, да, дочь? – Антон постарался взять Нику за руку, но она скрестила руки на груди. – Вообще хорошее место. Надеюсь, Аня тоже видит это. И это ей помогает.
– Не помогает ей ничего, пап. Все то же, что и было.
– Наверно, ей поможет Бог, дочка.
– Не поможет, пап! – в сердцах сказала Ника. Отец не понимает, что ли? Или не хочет видеть правду? Или же с ней не хочет говорить искренне. – Она не к Богу ушла, а от нас с тобой! Ты прекрасно это знаешь. И вообще от мира.
– Мы это уже обсуждали, Ника. – Антон говорил мягко, но твердо. – Ты знаешь мое отношение. Я тоже считаю, что Аня делает только хуже и себе, и нам, но, наверно, она так не считает. Ей невыносимо жить, как прежде. Ей слишком больно. Раз она не уехала ни через неделю, ни через месяц, здесь ей лучше. Тебе ведь жалко ее?
– Мне себя жалко, пап.
– Неправда. – Антон прижал к себе голову дочери. – Тебе жалко ее. Просто тебе обидно.
– Мне кажется, ей с нами было бы лучше.
– И мне так кажется, дочка. Но мы оба неправы. Иначе бы мама вернулась. А здесь она нашла себе какое-то применение. И, возможно, успокоение.
– Нет, – упрямо покачала головой Ника. – Ты ее не видел. Сходи, поговори с ней. Ты же хотел что-то ей сказать.
– А как ты думаешь, она хочет меня видеть?
Ника посмотрела на отца. Так спрашивает, как будто хочет услышать ободряющий ответ. Спрашивает, как будто сам не взрослый. А она точно знает, что мать ушла навсегда. Что она как будто умерла для них. Вот она есть – и ее нет. Ника отвернулась.