— Ну вот что, я, пожалуй, побегу. — Левинсон принялся суетливо распихивать по карманам спички, сигареты, ключи, которые разбросал на столе. — У меня еще дел по горло. Да и время уже…
Тут Клава не выдержала и расхохоталась. И одновременно зазвонил на столе телефон.
— Дежкина у аппарата, — взяв себя в руки, официально сказала она. — Да, у меня. Сейчас дам.
Протянув Левинсону трубку, она виновато пожала плечами.
— Это тебя.
— Да, Левинсон слушает. — Евгений Борисович плечом прижал трубку к красному мохнатому уху и выудил из-за пазухи блокнот с ручкой. — Да, знаю… Когда нашли?.. Свежие? Нет? Одни кости? Очень интересно. Да, минут через двадцать.
Положив трубку, он посмотрел на Калашникову и вдруг подмигнул ей.
— Ну что, красавица, собирайся. Оргазмов не обещаю, но удовлетворение, думаю, получишь. Ты ведь хотела чего-нибудь интересненького?
— Ну, в общем… — Ирина вопросительно посмотрела на Дежкину.
— Сама решай. — Клава пожала плечами.
— Интере-есный случай… — сладким голоском пропел Левинсон. — А главное, редкий.
— Что там? — Дежкина строго посмотрела на него. — Давай, не дразни.
— Два трупа. Вернее, уже два скелета. Найдены в могиле на кладбище.
— В какой могиле? — не поняла Клавдия.
— Могилу вскрывали, останки вынимали для перезахоронения. Ну и наткнулись на два скелета.
— Один лишний?
— Оба. — Левинсон улыбнулся. — До положенной глубины еще не докопались.
Клава посмотрела на часы. Рабочий день у нее закончится через полчаса. Дома муж с сыном должны приготовить королевский ужин. Потом сын с дочкой уйдут на вечеринку, и они с Федей останутся вдвоем. Потому что сегодня у них годовщина. Ровно двадцать лет, как они познакомились. Так хочется провести этот вечер с мужем…
— Ладно, поехали! — она резко встала из-за стола.
Это было небольшое кладбище за Рижским вокзалом, под мостом. Почти в центре города.
— Оно уже десять лет закрыто, тут уже никого не хоронят. — Насмерть перепуганная женщина семенила рядом с Клавдией и не переставала говорить. — Снести его уже пора, а эти все ходют, ходют, цветы носют. Да и не ко всем ходют даже. Чуть ли не всех постоянных посетителей в лицо знаю.
Они шли по узенькой дорожке между покосившимися крестами и огромными сугробами. Калашникова с Левинсоном и Порогиным остались у входа, в машине — там пьяный в стельку смотритель никак не мог отпереть ворота.
— Ну вот, а этот сегодня заявился с самого утра. Такой важный, такой важный… — продолжала бормотать тетка. — Откапывайте, говорит, моего папу, я его в Израиль повезу. А какая ему разница, папе этому, где лежать — тут или в Израиле? Разве не так?