Женщины играли в крокет. Полин Лагранж – юная, хорошенькая Полин смеялась громче всех, изящная рука поддерживала пряди каштановых волос, милая шляпка кокетливо закрывала макушку мелкой породистой головы. Другая рука сжимала деревянный молоток, по траве катился яркий желтый шар, секунда, и под радостные, одобрительные возгласы шар влетал в расставленные воротца. Дамы ворковали о нарядах, шутили, улыбались. Рядом стоял рослый, красивый мулат с подносом – несколько фужеров с шампанским и тарелка с персиками покоились на его серебристой блестящей поверхности.
«Однако муринов и кофейных любовников у дамочки хоть отбавляй. Одних сожрали, появились другие», – рассудил Владимир и попятился к выходу. Он не хотел, чтобы его видели. В самый последний момент показалось, что проницательный взгляд Полин устремлен прямо на него, что ей отлично известны все его тайные маневры. Полин едва заметно усмехнулась, горделиво вздернула носик и, демонстративно отвернувшись, повела светскую беседу с другой симпатичной, рыжеволосой дамой.
Владимир, пригнув голову, пятился к забору. Рука нашарила чугунную ручку, скрипнула ажурная калитка, он вышел за ворота.
Одна из юных и неопытных муз, совсем некстати шепнула ему на ухо парочку незатейливых строчек:
Оставлю я сей вертоград[51] с его цирцеями младыми, Их тонкий стан, лукавый взгляд таят коварство и погибель…
Он замер на минуту, лица коснулась легкая, одухотворенная задумчивость, ладонь качнулась в такт стихотворной рифме, и родилось продолжение:
Муринов крепких череда падет в альковах страстных пери,
И львиным рыком возвестят о жажде жертвенной скудели…
«Да-да, увольте, пока я не готов к повторному визиту в этот Версальский вертеп. Не заманите вы меня сюда ни академическими позами изящных фигур, ни предстоящими авантюрами», – согласился он с музой. – «Прогуляюсь-ка, я лучше к лесу».
Уверенной походкой, насвистывая военный марш, охваченный легкой бравадой, вполне довольный собой, он направился к противоположному краю дороги, туда, где вдалеке виднелась кромка темной чащобы.
Владимир вспомнил, что в самый первый день, когда Виктор вел его к новому жилищу, они встретили на улице какого-то господина. Как его звали-величали? Кажется, какой-то Горохов. У того в руках была корзина с грибами. «А что? Может, несчастный тоже с голодухи поплелся за грибами… Хотя, по его упитанному виду этого не скажешь. Кстати, он приглашал к себе в гости – надо будет как-нибудь нанести визит вежливости. Может, он поведает мне что-нибудь интересное, если я вообще разберу, что он говорит», – рассуждал Владимир. – «Правда, пойду-ка я в лес, наберу грибов и приготовлю их себе на обед», – в ответ на его мысли, желудок снова призывно заурчал. – «Но как я их буду готовить? Повара-то моего рядом нет. Эх, была не была, авось и сам разберусь».