— Так вот, значит, как это работает. — Он сосредоточенно сощурился, будто хотел заглянуть сквозь вывеску, за которой я скрывалась. От его проницательного взгляда по толстому стеклянному колпаку, отгораживающему меня от остального мира, побежала тонкая паутинка трещин.
— Это я к тому, что не возлагаю больших надежд на киношников, — осклабилась я.
Мистер Ларсон склонился ко мне, сгорбив плечи. От него сильно пахло виски.
— Понимаю. Я думаю, ты зря переживаешь. Их интересует то, что осталось недосказанным, а именно — твоя роль во всей этой истории. Впрочем, не могу гарантировать, что это так. — Он отклонился назад, и душистый жар его дыхания больше не долетал до меня. Повеяло прохладой. — Что бы о тебе ни говорили, самое важное — то, что у тебя вот здесь. — И он приложил руку к сердцу.
Эти слова прозвучали так серьезно и напутственно, что при других обстоятельствах я бы с удовольствием над ними поерничала. Но, поскольку их произнес мистер Ларсон, я запомнила их на долгие годы и не раз повторяла себе в минуты сомнений.
— То, что у меня «вот здесь», не очень меня утешает, — пробормотала я, теребя картонную подставку из-под фужера.
Он глубоко вздохнул, будто узнал пренеприятную новость.
— Господи, Тиф. Мне очень жаль это слышать.
Мое лицо сморщилось в отвратительную плаксивую гримасу. Меня раздирало от ненависти к себе. Я опустила голову и закрылась руками.
Мистер Ларсон сгорбился и снизу заглянул мне в глаза.
— Послушай, — сказал он. — Я не думал, что тебя заденут мои слова.
Его горячая рука коснулась моей спины, чуть ниже, чем следует, от чего внизу живота разлилось сладкое и настойчивое тепло, которого мне будет не хватать.
Я криво улыбнулась. Стойкий оловянный солдатик.
— Со мной еще не все потеряно. Честно.
Рассмеявшись, мистер Ларсон провел рукой чуть выше и потрепал меня по спине, совсем по-отечески. Я прокляла себя, что снова оступилась, однако на будущее запомнила: ему нравится меня утешать.
— Ну, так что? — спросил мистер Ларсон, выпрямившись и убрав руку. — Приезжаешь на съемки в сентябре?
Организационный вопрос. Тут зацепиться не за что.
— Да. А вы?
Скривившись, он заерзал на стуле, слишком маленьком и неудобном для человека его телосложения, и ответил:
— Я тоже.
Бармен спросил, не желаем ли мы повторить заказ. Я с готовностью закивала, но мистер Ларсон отказался.
— Уитни не возражает? — несколько раздраженно выдохнула я. — Люк, например, против.
— Люк против того, чтобы ты снималась?
К моему удовольствию, это его задело.
— Просто он считает, что нечего ворошить прошлое. Да еще и перед самой свадьбой.