— Именно поэтому мне нужно осторожно вести переговоры, и для этого я и приехал сюда на неделю. Это сложно, но мы решим этот вопрос.
— Мне только жаль, что ты не удосужился, прежде чем все это затеять, спросить меня, хочу ли я видеть в Бене постоянного покупателя своих работ, — сказала я.
Занимаясь исследованием истории искусства и женщин как предмета обладания, я только теперь, когда дело коснулось меня самой, поняла, насколько удушливым может оказаться чужое давление.
Эйдан, в свою очередь, был явно раздосадован.
— У самых признанных художников мира есть только один меценат, — произнес он. В его тоне чувствовалась нарастающая буря. — Почему тебе настолько неприятна эта идея?
Я не ответила.
— Ничего еще не решено, — попытался подольститься Эйдан. — Когда мы прилетим в воскресенье в Лондон, мы сможем обсудить все детали, а Каролин к тому времени подготовит необходимые документы.
— Каролин? — Час от часу не легче! — Адвокатская контора Каролин занимается вашими переговорами?
Он изобразил изумление по поводу моей неосведомленности.
— Конечно. Она профессионал самого высокого уровня.
— Но она же по закону не имеет права вести дела членов своей семьи!
— Работа ведется адвокатом одной из сторон. Она лишь контролирует процесс.
— Как великодушно с ее стороны, правда? Настоящее семейное дело.
Эйдан открыл рот, потом снова закрыл.
— Что?
— О, Эстер, ничего.
Он взял мою левую руку. Кольцо Викторины все еще оставалось на среднем пальце. Эйдан нежно погладил его своими тонкими перстами.
Когда я ехала в Нью-Йорк, я собиралась сосредоточиться на серии «Обладание», подразумевая под этим мои представления. Но теперь получалось, что эта сделка повлекла за собой много других, тесно переплетенных между собой последствий.
— Ну же, Эйдан. Расскажи мне все, — предложила я уже более спокойным тоном.
Эйдан сжал руки.
— Давай сядем, — сказал он, — и я постараюсь объяснить тебе суть дела.
Я подошла к дивану, Эйдан сел на стул. Наклонившись ко мне, он принялся рассказывать.
— Мы с Грегом хотим открыть агентство в Филадельфии — американской Мекке для британского искусства, — не спеша начал Эйдан, — и нуждаемся в капитале. Мы хотим использовать прибыль с аукциона как частичную инвестицию в его развитие. Конечно, ты не останешься с пустыми руками, но мы предлагаем сократить твою долю до 15 процентов, что составит приблизительно 100 000 фунтов, после того как Сотби вычтет свои комиссионные. Но зато ты станешь совладельцем нашей новой компании, а мы в свою очередь обязуемся финансировать определенное количество твоих работ в ближайшие пять лет. Бен Джемисон готов вкладывать деньги и по истечении этого срока, но с одним условием: мы даем ему право приобретать первым и со скидкой твои будущие работы.