– Может быть, ты все-таки поужинаешь? – спросила я у брата.
– Не хочу. Ничего не хочу. Я никак не могу забыть маму… – Брат страдальчески поморщился и прикрыл рукой глаза. – Помнишь, сколько шума она производила? И все это ушло навсегда…
Он промолчал, а потом начал снова, глядя в сторону:
– Получается, правы те, кто говорит: что бы ты ни делал в жизни, итог всегда будет один. Ноль, то есть небытие…
– Знаешь, это слишком сложный вопрос для того, чтобы решить его до моего ухода, – рассеянно сказала я, складывая в свою новую сумочку документы, зеркальце и разные мелочи, без которых трудно обойтись современной девушке. – Лично я считаю, что к некоторым вещам лучше подходить без всякой философии. Жизнь – это жизнь, и… Ружка!
Рысь подошла ко мне и стала трогать меня лапой, словно прося не уходить.
– Я скоро вернусь, – пообещала я, потрепав ее по загривку.
Возле дома меня ждал экипаж. Полицейский распахнул передо мной дверцу, но я успела заметить, что внутри сидит еще один человек.
– Кто это? – спросила я, оборачиваясь к своему спутнику.
Вместо ответа он втолкнул меня в экипаж, а тот, кто сидел внутри, одной рукой схватил меня, а другой стал зажимать мне рот. Я стала отбиваться, но щелкнул кнут, застучали подковы – экипаж с людьми, похитившими меня, полетел как стрела.
– Пу… сти… те!
Изловчившись, я каблуком двинула сидящего в экипаже под колено. Он взвыл и выругался по-немецки. Карета была довольно тесной, и места для борьбы в ней предусмотрено не было. Прежде чем я успела освободиться, противник снова набросился на меня, но теперь стал совать мне в лицо тряпку, пропитанную каким-то веществом. В тот момент я даже не успела понять, что меня пытаются усыпить хлороформом. Нашарив свою сумочку, я вытащила из нее револьвер и, наугад ткнув дулом в своего врага, выстрелила два раза. После гибели матери я приняла решение не расставаться с оружием, и, судя по всему, оно спасло мне жизнь.
Мой противник сдавленно вскрикнул и повалился на сиденье напротив. Сорвав тряпку со своего лица, я стала жадно ловить ртом воздух. В глазах у меня начало темнеть, но я не могла позволить себе потерять сознание.
Тот, кого я ранила, возился в полумраке, полулежа на сиденье, но, судя по тихим стонам, он уже не мог причинить мне вреда. Мне очень хотелось узнать, кто это был, но света, проникавшего в карету снаружи, оказалось недостаточно. Внезапно экипаж замедлил ход, и я увидела, что мы подъезжаем к гавани.
«Что бы это значило? – подумала я. – И куда они собирались меня везти? Что они хотели меня убить, можно не сомневаться. А потом? Что, бросили бы мой труп в воду, как они раньше поступили с несчастным Кристианом?»