— Кто там?
— Я это, Иваныч, — Лиса. В глаз что-то попало мне. Погляди, пожалуйста.
Впустил медведь Лису в берлогу. Глядит ей в глаз, а он чистехонек, ну даже самой крохотной пылинки в нем нет. А Лиса говорит:
— Ты лучше, Иваныч, смотри, чтобы мне к тебе второй раз этакую даль не тащиться.
А сама думает: «Как же это косолапого заставить медком меня угостить?» И тут затирикал Сверчок в углу:
— Тир-рик... Тир-рик...
Навострила Лиса уши:
— Что, что?.. Ну и что? Его миска. Он куда хочет, туда и ставит ее.
— О чем это ты?—спросил медведь.
— Да вон Сверчок мне говорит,—отвечает Лиса,— что ты миску со стола в угол составил и лопухом прикрыл. А я ему и говорю: Иваныча миска, а он свою миску куда хочет, туда и ставит.
— Верно ты говоришь. Какое дело Сверчку, куда я миски свои ставлю.
А Сверчок опять в углу затирикал:
— Тир-рик... Тир-рик...
И опять Лиса уши навострила, будто слушает.
— Что? Что? Ну и что? На то и миска, чтобы в ней держать что-то.
— О чем это ты? — насторожился медведь.
— Да все Сверчок этот. Говорит, что у тебя в миске — мед. А я ему и говорю: «Ну и что? На то и миска, чтобы в ней держать что-то».
— Верно говоришь. Какое дело Сверчку, что я держу в своих мисках.
И опять Сверчок в углу затирикал:
— Тир-рик... Тир-рик...
И опять Лиса уши навострила, будто слушает:
— Что, что?... Ну, это ты брось. Не такой Михайло Иванович медведь, чтобы скряжничать... У него натура широкая, он каждого пригреть и приласкать норовит.
— О чем он там еще? — громыхнул медведь басом.
— Да говорит что ты это от меня мед спрятал, чтобы не потчевать меня.
— Вот брехун, возмутился медведь и грохнул на стол миску с мёдом. — У меня и в мыслях не было такого. Садись, угощайся.
Сидела Лиса за большим столом, ела большой ложкой из большой миски мед, а Сверчок тирикал себе в углу свою всегдашнюю песенку. Слушал его медведь и думал: «Какие квартиранты бывают... Живет в моей берлоге, моим теплом греется и выдает мои тайны. Ну погоди, вот Лиса уйдет, доберусь я до тебя, предатель...»
Пришла к Ежику старость и пригнула его к земле, старичком сделала — стареньким-стареньким. Глянешь на него и удивишься — и как в нем еще душа, в таком хилом, держится. Кажется, вздохнет сейчас еще раз, а уж еще раз вздохнуть и силы не хватит.
Но хватало у Ежика силы не только на новый вздох, но и на сказку. Уйдут молодые ежики на охоту, кликнет он к себе ребятишек, предупредит:
— Ну, у меня не шалить и не содомить. Сидеть тихо.
И начнет им разные лесные истории рассказывать. Жил он долго, повидал много, слушай только. А как- то сбежались к нему ежата, сказки ждут. Он и говорит им: