Производивший обыск Матвиенко обнаружил в доме Петра Петровича, считай, малый арсенал: шесть гранат, хорошо ношенный Калашников без боезаряда и некую деталь от пулемета времен гражданской войны. Откуда взялось богатство, Петрович не сказал, но все и так знали — от сына. Вообще, он внятно ответил только на один вопрос, когда Матвиенко возопил:
— На кой тебе это надо?
— На всякий случай.
Сын Петровича служил прапором в военной части километрах в шестидесяти от Верхнего Стана. Человеком он был самостоятельным и бережливым. В те поры он однажды явился в деревню на танке, заявив односельчанам, что боевая машина — его собственность. Танк потом стоял у родительского дома без малого полгода, пока не явились неизвестные штатские люди, очень смахивающие на бандитов, и не увели машину. Кроме собственного танка в деревне тогда появились и плащ-палатки, и неношеные солдатские формы и даже парашюты. Продавал прапор недорого. Деревня скупала — в хозяйстве все пригодится. Понятно, что гранаты и все прочее попали к Петровичу тем же путем.
А почему не предположить, что какой-нибудь завалящий пистолет не попал в реквизированный домашний арсенал, потому что хранился отдельно. Зыкин начал допрос по-простому. Есть, мол, дядь Петь, подозрение, что стрелял в господина Шелихова именно ты.
Бомбист не испугался:
— Это откуда же такое подозрение?
— А оттуда, что больше некому. И, между прочим, Анна Васильевна видела, как ты в сторону шелиховской дачи ночью шел.
— Вот уж и ерундовина с фиговиной. Я, если хочешь знать, к Линде шел.
— Шел, да не дошел.
— Ты откуда знаешь?
— А в деревне все знают!
Разговор был долгий. Сравнить его можно было с перетягиванием каната. Вначале опер призрачными намеками утягивал Бомбиста в сторону конкретных обвинений, потом сам Петрович, невразумительным, но твердым отказом, брал верх. Наконец, Петровичу все это надоело, и он крикнул в сердцах:
— Что ты мне здесь голову морочишь, если я сам видел, вот этими глазами, того, кто стрелял!
— Кто? — взревел Зыкин.
— Не угадал. Темно было. Я приметил только спину.
— Ты почему-то, дядь Петь, всех нужных людей только со спины видишь? Я тут бегаю, вынюхиваю, как бобик, ноги сбил до крови, а ты, старый пень, молчишь!
По-человечески Бомбиста можно было понять. Да, он действительно шел к Линде, но по дороге передумал. Во-первых, старую каргу не добудишься, а во-вторых, она, язвить ее, таксу повысила: днем одна, а ночью — другая. Уже по дороге Бомбист решил, что, пожалуй, дождется утра, а пока зайдет на террасу к веселой компании и попросит пивка горло смочить. Ведь разливанное море, пиво прямо из крана течет!