III.
И вот, предварительно позвонив, сижу в его кабинете, рассказываю о трех главных героях трагедии: утратившим бдительность судмедэксперте Касаткине, диссиденте Некипелове и машинке «Москва», отосланной на экспертизу. Не преминул упомянуть о своем визите к прокурору области. Минут двадцать Дроздов слушал мой сбивчивый рассказ, схожий с речью неопытного адвоката. Он не перебивал меня, касаясь тяжелой ладонью, лежавшую на столе папку, напоминая этим движением Касаткина, поглаживающего книжную новинку.
— Все это, Марк, я знаю, — произнес Дроздов. — Ко времени ты подошел, вот и документы по этому делу прислали на подпись. С Некипеловым и пишмашинкой разбираются чекисты, а дело по Касаткину они хотят выделить в отдельное производство.
Он раскрыл желтоватую папку из плотного картона. На первом листе стоял подчеркнутый красным карандашом гриф «Совершенно секретно», ниже я заметил фамилию Некипелова.
— Говоришь хороший человек, этот Касаткин, — подытожил Дроздов. — Тогда поступим так. С него снимут показания, он даст подписку о невыезде. Пусть спокойно работает, и впредь будет поосторожнее. А «Москву», как вещдок, ревизуем, придется бюро вашему Боре новую машинку покупать. И как этому Некипелову не стыдно, с таким шрифтом свои творения за границу отсылать, — шутливо закончил прокурор. — Там же буковки, как боксеры на ринге, в клинче сходятся, а некоторые вовсе не пробиваются.
И пока я благодарил Павла Михайловича за участие в судьбе друга, в его глазах, как в тот памятный день поиска «сокровища», вновь блеснул озорной огонек: — А не заглянуть ли нам к милым дамам при случае? — спросил он. — Уж так душевно нас принимали…
Я выразил едва ли не телячий восторг от такого предложения, но… больше побывать в этом пивном оазисе нам не довелось. Со временем тот ларек снесли. Теперь на его месте в соответствии с духом времени построили автозаправку с просторной автостоянкой. Современный автосервис прекрасно просматривается с моего балкона. Жаль только экология вокруг пострадала, когда притягательный хмельной аромат сменился резким запахом бензинового парфюма.
Вскоре созрел предсказуемый финал: в Камешковское отделение судмедэкспертизы купили новую машинку, Борю Касаткина, наконец, оставили в покое, а Виктора Некипелова, оторвав от порошков и микстур, осудив, отправили за решетку. Лишь недавно я узнал, что он, отсидев два срока, уехал из СССР в Париж. Там он стал знаменитым правозащитником, выпустил несколько книг стихов и прозы, но вскоре в сравнительно молодом возрасте скончался от остановки сердца.