Помочившись, он с облегчением обернулся, как вдруг за белыми торосами разглядел широкий проем, полузаваленный припорошенными снегом деревьями. По обе стороны от него, там и сям беспорядочно клонились к земле одинокие черные столбы с обрывками колючей проволоки. Савельев без труда сразу узнал самый дальний по всей округе, бывший строгорежимный лагерь, из которого когда-то пытался бежать.
«Зона, зона и есть, — отрешенно подумал он. — Она, как сорняк в огороде: вырываешь, выдираешь, казалось бы, все, нет его, а он затаился, притих и по новой прорастает. Вот и встретились, теперь уж в последний раз. И, как Михееву, никуда мне отсюда не уйти, назад пути не будет».
Старый опытный зек словно в воду глядел. Минутой спустя, он вместе с двумя бандитами и Танькой уже нес на носилках убитого Михеева к заброшенной шахте. Так с носилками его и сбросили вниз, наспех прикрыв зияющее отверстие густым лапчатым ельником.
— А теперь, Бегунок, и ты давай руки. — Бычковатый качок крепко перехватил его запястья жесткой веревкой. Другую, поспешно обмотав вокруг ног, привязал к торчащему бревну. — Посторожи тут Михея и выпей на прощание.
Он сунул в рот санитара горлышко бутылки со спиртом. Уже поняв, что вот так его тут и оставят, Савельев судорожно сделал несколько больших глотков. Лишь задохнувшись от нехватки воздуха, ощутив накатившую теплоту с тянущей резью в желудке, он разжал схваченные морозом, примерзающие к стеклу губы.
Буквально в то же мгновенье из-за сопок показался вертолет. По плавной дуге он начал снижение, но еще до этого бандиты, облив бензином морг, подожгли его. Высокий столб пламени, раздуваемый стелющимся низовым ветром, рвался к небу. Наблюдая за белой, замаскированной под цвет пространства, увеличивающейся на глазах «стрекозой», прилетевшей за ними, бандиты проморгали, как Танька ринулась к связанному Савельеву. Припрятанным секционным ножом, тем же, которым тот вскрывал Михеева, она полоснула по бечевке, стягивающей ноги, успела перерезать и путы на руках.
— Бежим, Таняха-а-а! — Освобожденный Савельев, выхватив у нее нож, яростно потряс им над головой. Схватив раненой рукой женщину за потную ладонь, он, возбужденный происходящим и спиртом, адреналином, рванувшимся в кровь, устремился к зияющему пролому.
Словно оправдывая резвое прозвище, в несколько сильных рывков Бегунок, таща за собой и свою спасительницу, одолел по рыхлому снегу пространство в несколько десятков метров до зева шахты. В реве моторов садящегося вертолета он не слышал треска автоматных очередей, но вдруг почувствовал, что тело Татьяны странно обмякло. Инстинктивно выпустив ее ослабевшую руку, Бегунок увидел прямо перед собой увеличивающуюся на глазах черную дыру в никуда и без колебаний шагнул в нее.