— Агатон не ошибся, упокой Господь его душу, — довольно проговорил василевс уже человеческим голосом. — Нрав такой же острый, как зубы. Кусай, волчонок, не бойся! Нападай!
Он подразнил малого, поведя острием меча перед самым его носом и едва не задев за кончик сверкавшей на том острие искристой звездочкой.
Выхватив ножик из чехла, княжич прыгнул вперед. Ножик клацнул об широкую сталь и соскользнул по мечу вниз, больно прищемив малому пальцы.
— Еще, волчонок! — потребовал василевс. — Не бойся!
Хранитель опочивальни попятился в сторону, заметив, как хищно засверкали глаза «волчонка».
Княжич очень захотел показать себя и не пожалел руки, с плеча махнув своим маленьким, родным оружием, а василевс снова успел загородиться длинным языком меча. Железный зубчик снова лишь чиркнул по гладкой стальной полосе. И снова Стимар отбил об нее костяшки пальцев.
— Такого-то я и ждал! — довольно изрек василевс, сверкая теперь белым тыном зубов. — Теперь твой черед. — Резким движением он передал меч экскувиту. — Упустишь — никому больше не ловить. Пусть поохотиться, пока не наскучит. Пусть сам обнюхает Дворец.
Едва рука экскувита обхватила рукоять меча, как Стимар сделал именно то, что втайне ожидал от его василевс. Он прыгнул на эту руку, повис на ней и вцепился зубами в запястье.
Василевс восхищенно взревел, а крика экскувита Стимар вовсе не расслышал, вцепившись в его руку, как железная скоба оберега в ствол дерева.
— Хрисанф, — позвал василевс, с удовольствием наблюдая, как стражник трясет малого, возит по полу, не в силах от него отделаться. — Хрисанф, ты надеешься дожить до тех дней, когда этот звереныш вырастет и ухватит за горло нашего врага?
— Василевс, надеюсь… — осторожно проговорил хранитель опочивальни, косясь на маленького зверька, поймавшего большого охотника. — Господней и твоей милостью…
— Так-то, Хрисанф, ты хитроумно обещаешь мне прожить многие лета в добром здравии, — усмехнулся василевс Константин и без всякого страха протянул руку к Стимару.
Спасительное тепло той властной руки княжич почувствовал уже в тот миг, как только у василевса появилось желание прикоснуться к нему.
Стражник и огонь факела — оба замерли.
И вот теплая тяжесть легла на голову княжича. Он тут же весь ослабел и, сорвавшись на пол, сглотнул слюну, пропахшую чужим потом, кожей и кровью.
— Мальчик, — тихо сказал василевс, подтягивая его за голову к пурпурным складкам, где, в глубинах посверкивали молнии и золотым узорам, с которых, как с ночного неба над Туровым градом, осыпались звезды. — Вот видишь, Хрисанф. Волчонка не так уж трудно приручить, как кажется на первый взгляд. Он чувствует силу. Он любит силу… Смотри, смотри, Хрисанф.