— Такая мудрость до меня не дошла, — ответил княжич. — Видать, только вы, слободские, ее от всех и таите, раз сами ни веж, ни кремников на своей земле не держите. Знали бы вашу мудрость в иных родах и племенах малые — все бы кремники без веж остались.
— Верно, так и случилось бы, княжич, — кивнул Брога. — Вот оно как в лесу бывает, а не в кремниках: подбирается ветер к древу, испытует его, ощупывает долго, ищет у него становую жилу. Меч в ножнах висит — всегда видно какой стороной. А древо — тоже вроде ножен, только эти ножны круглые и твердые, и меч-хребтину в тех твердых ножнах долго надо прощупывать. Лишь только ветер уразумеет, как заправлена в древе становая жила, так дело остается за малым — силы да веления Стрибожьего ему дождаться. А с вежой и того проще — она пустая внутри, как дерево не живое, а гнилое.
— Выходит, и нам Перунова веления дожидаться? — все еще не доверял слободскому слову Туров княжич.
— Нам и дожидаться не надо. Своей силы — немерено, — смело хватил давно уж набравшийся храбрости слобожанин. — Ты стой здесь, княжич и дожидайся не Перунова грома, а моего крика. Как я отыщу в веже становую жилу, так покажу тебе, откуда-куда дышать бегом. Будешь, как крона древесная, помогать ветру валить ствол. А заодно — примеряйся, как с вежи прыгнуть, когда она стелиться начнет. Не ровен час — расшибешься, как яйцо птичье, коли прямо на землю ступишь с такой вышины. Примеряйся к кустям и веткам, чтобы словно на мягкий стожок пришлось.
Так изумился слободскому искусству княжич, что больше ничем не перечил побратиму.
Брога шустрой белой пробежал по ступеням вниз и у самой подошвы вежи стал ощупывать ее стены, ища, как учил брат, становую жилу. Обошел он изнутри весь сруб трижды, потому что опыта никакого еще не имел. Да и радимичи с вятичами ненароком мешали Броге. Пришлось ему, скрепя сердце, еще не то двоих, не то троих, ткнуть между ног мечом, а потом и добить по хребту, чтоб не мучились и своих отомстить не звали.
Наконец показалось слобожанину, что в одном из углов, стала медленно биться у него под пальцами, как на человечьей вые, одна тугая теплая жила. Там и смолы на щелях выступило больше, и липла она к пальцам сильнее, и пахло от нее как будто медом. Тогда надавил Брога в то место кулаком — и пихнул плечом сначала в правый венец, потом — в левый.
Скрипнули, будто с испугом, обе стены.
Шевельнулось и под ногами у Броги, как на болоте.
Радостный Брога взлетел наверх и показал княжичу, от какого угла к какому бегать.
— Давай, княжич, без устали. Туда-сюда. Будто ты — голодный кобель на цепи.