— Не страшись. Смотри.
Из алого зрачка выступила на мост темная фигура и двинулась навстречу Стимару, отбрасывая не перед собой, а по двум сторонам от себя — направо и налево — две тени, обрывавшиеся на обоих острых краях меча-моста.
Стимар по невидимому под капюшоном лицу узнал того, кто опускал его в серебряный котел, стоявший на самом дне царского дворца.
— Слушай, что он говорит тебе, — повелел позади Стимара старый Богит. — Слушай и повторяй, чтобы услышал и я. Но не запоминай дважды. Не отдавай им своей силы.
И тогда ветром от неизвестной стороны света до Стимара донеслись слова, и он стал повторять их, хотя такого языка и в самом деле подобного звону только оборотной стороны монеты, он никогда раньше не слышал:
«ТВОЙ БРАТ — СТРАЖ ТЕБЕ. ПОРАЗИ ЕГО — И ОБРЕТЕШЬ СИЛУ ВЕЧНУЮ».
В тот же миг, как Стимар изрек чужие слова, черный человек разлился сверху вниз в обе свои тени, и обе тени разом растеклись в стороны и потекли с краев меча вниз, в огненную реку, более не соприкасаясь друг с другом.
— Княжич! — раздался позади Стимара голос старого жреца. — Ты вспомнил чужие слова. Ты изрек их сам — и, значит, обернул прочь от себя. Потому отныне и навек те слова потеряли над тобой свою силу. Теперь обернись в третий раз — и ступай своим путем дальше. Не страшись того, что увидишь впереди. Моя помощь больше не нужна тебе. Иди, дальше, за межи, Потерянный Смертью!
Стимар повернулся вновь — и на один миг, против своей воли и воли старого Богита, все же поддался великому страху.
Богита уже не было на его пути, а впереди конец-острие моста-меча упиралось в алый зрачок, которому первый, что теперь светил княжичу в спину, стал служить отражением.
Пересилив страх, Стимар двинулся вдоль меча и стал удивляться тому, что с каждым его шагом алый зрачок впереди, в конце его пути, становится все уже и вместе с ним все меньше становится оправлявшее его огромное око.
Когда Стимар дошел до конца моста, то увидел у себя под ногами, на самом острие меча, только одну застывшую каплю крови.
Он поднял глаза и в тот же миг опрокинулся навзничь, потому что пройденный им до острия мост упирался в яви прямо в чистое рассветное небо.
В той утренней яви, Стимар, словно меч, держал на вытянутой руке за запястье руку отца. И отец так же крепко держал за запястье правую руку своего третьего сына. В новой яви оба, отец и сын, стали наконец мечами-обороной друг для друга, и потому — силой, которую уже нельзя обойти ни с какой стороны и ни с какой межи.
Отец, князь-воевода Хорог, потянул сына к себе — и легко, как поднимают меч, поднял его на ноги.