Саша открыл глаза и увидел лампочку Ильича, покачивающуюся в сигаретном дыму. Потом пришли голоса – Паши, Виталика, Соловья, визгливые интонации Кузи, стон Борьки.
– Этот пусть очухается, – разбирался Виталик. – Деньги заплатят поровну – потому что получил говнюк этот мелкий за базар. Картонный, ты слышишь?
– Д-да, – прошелестел забившийся в угол Картон.
– Подотри тут все. Так, остальные на выход, а то еще мусоров не хватало. Заберите этого… – распорядился Виталик насчет Бори, сидящего на полу и утирающего кровь. – Санек, ты как?
Саша отмахнулся. Он легко поднялся с пола, отряхнулся, будто и не был без сознания. Та же ловкость в движениях, никакой заторможенности и кряхтенья. Как ни в чем не бывало закурил, сплюнул на пол, лег на койку. Тем временем Кузя и Соловей подхватили Борьку и вывели за дверь. Картон оттирал с пола кровь.
– Да, браток… Ты где так бить научился? Боксер, что ли? – поинтересовался Виталик.
– Боксер, – усмехнулся Саша, давая понять, что нет, конечно, не боксер. Потрогал разбитую доской бровь, удивился при виде крови и больше не обращал на повреждения никакого внимания, хотя кулаки были разбиты.
– Тебе бы в бои без правил. Бабло бы срубал…
– Мне, понял, и вором хорошо.
День в разгаре. Доносился визг бензопилы, чьи-то окрики: ремонтировали второй барак, красили здание администрации. Саша расхаживал по поселку, насвистывая мелодию. Он по своему обыкновению был обнажен по пояс, руки небрежно сунуты в карманы штанов. Кого бы из зэков он ни встретил на пути, все тут же начинали перешептываться и провожали его взглядом, уважительным и немного подобострастным. Саша был доволен.
Так же вразвалочку, чиркая зажигалкой, он подошел к небольшой беседке с висящей на ней лохмотьями облупившейся краской. Там, под ее навесом, сидел и рисовал что-то худой мужчина средних лет, с умным и приятным лицом. На шаги Саши он обернулся и продолжил рисовать. Саша долго стоял рядом, глядя, как тот рисует морду оскалившегося волка. Рядом лежал перочинный нож и стружка от простого карандаша, видимо, только что заточенного, и ползал заблудившийся майский жук. Саша закурил.
– Так это ты тот страшный Саша Рок, про которого все гудят… – негромко утвердительно проговорил художник.
– А что тебе не нравится? – набычился сразу Саша.
Художник пожал плечами:
– Да мне вообще все равно.
Помолчали еще.
– Сегодня только и разговоров, как ты вчера дрался. Видимо, зрелище и впрямь незабываемое. Уже трое или четверо подходили рассказать. Даже кто не видел. Все в восторге… – со странной полуулыбкой добавил Художник.