— Я сужу об этом так, как будет судить свет, Владимир!
— Какое мне дело до того, что вы называете светом, дорогая Илька! Свет для меня — это вы, вы одни… И для вас не должно быть иного света, кроме меня!.. Хотите — мы уедем из этого города?!. Иван последует за нами. И где бы мы ни были, клянусь, мы будем счастливы!.. Илька, дорогая Илька, скажите, что вы согласны быть моей женой…
Он упал перед ней на колени, просил, умолял ее, но, казалось, вид преклоненного Владимира внушал ей еще больше презрения к самой себе.
— Встаньте… встаньте! — твердила она. — Нельзя стоять на коленях перед дочерью…
Он не дал ей договорить.
— Илька… Илька! — повторял он, как безумный, со слезами на глазах. — Будьте моей женой…
— Никогда! — ответила Илька. — Никогда дочь убийцы не станет женой Владимира Янова.
Эта сцена сломила обоих. Илька поднялась к себе в комнату. Доведенный до отчаяния, Владимир вышел из дома. Долго бродил он по улицам города и, наконец, зашел к доктору Гамину.
Доктор сразу понял, что между женихом и невестой произошло объяснение, что теперь между ними выросла непреодолимая преграда, воздвигнутая общественными предрассудками.
Владимир рассказал доктору все, рассказал, как он умолял Ильку изменить свое решение.
— Увы, дорогой Владимир, — ответил доктор Гамин, — ведь я вас предупреждал… Я хорошо знаю Ильку, ничто не заставит ее отказаться от своей клятвы…
— О! Доктор, не отнимайте у меня последнюю надежду!.. Она согласится…
— Никогда, Владимир… У нее непреклонный характер… Она считает себя обесчещенной. Ни за что она не станет вашей женой, ни за что, потому что она дочь убийцы…
— Но если это не так?.. — воскликнул Владимир. — Если отец ее невиновен?
Доктор Гамин отвел глаза в сторону, чтобы не отвечать на этот решенный уже теперь вопрос.
Поборов волнение, совершенно овладев собой, проникновенным голосом, в котором чувствовалась непреоборимая решимость, Владимир произнес тогда:
— Вот что я вам скажу, доктор. Илька жена моя перед богом… и я буду ждать…
— Чего, Владимир?
— Перста божьего!
Прошли месяцы. Ничего не изменилось. Волнение, вызванное делом Николева в различных слоях городского общества, улеглось. О нем перестали говорить. Германская партия победила на городских выборах, и переизбранный в думу Франк Иохаузен потерял, казалось, всякий интерес к семье Никелевых.
Однако, согласные во всем, Иван и Илька не забывали об обязательствах перед банкиром, взятых на себя отцом. Они считали своим долгом оградить его память хотя бы от этого бесчестия.
Для этого нужно было время. Надо было превратить в деньги то малое, чем они еще располагали, продать отцовский дом, библиотеку — все, что только возможно. Быть может, пожертвовав своим последним имуществом, они смогут полностью погасить долг.