— Не больше полсуток. И если Брокс вернется, как обещал, завтра утром, то через четыре дня я буду снова в Риге… и обвенчаюсь…
— С этой милой Зинаидой Паренцовой?.. О! Знаю…
— Еще бы… Вам ведь все известно!
— Нет, не все. Вот и не знаю, куда направляется ваш попутчик… Надо думать, что в Пернов, раз он, не дожидаясь вас, уходит завтра в такую рань…
— Возможно, — отвечал Пох, — и если мы не увидимся, скатертью дорога! Но скажите, господин Эк, вы остаетесь на ночь в этой корчме?..
— Нет, Пох, меня ждут в Пернове. Я сейчас же ухожу… А вам желаю после сытного ужина уснуть крепким сном… И не забывайте о вашей сумке!..
— Она срослась со мной, как уши с головой! — добродушно засмеялся банковский артельщик.
— Пошли! — сказал унтер-офицер своему подчиненному. — И застегнись на все пуговицы, а то ветер пронизывает до мозга костей. Доброй ночи, Пох!
— Доброй ночи, господин Эк!
Полицейские вышли, и Кроф запер за ними дверь сначала на внутренний засов, а потом двойным поворотом ключа, который он затем вынул из замка.
Едва ли-в такой поздний час какой-нибудь путник попросит пристанища в «Сломанном кресте». И так уже редкость, что два постояльца одновременно занимают на ночь обе комнаты. Не произойди несчастного случая с почтовой каретой, Кроф, как обычно, остался бы один в своем уединенном трактире.
Между тем Пох поужинал с большим аппетитом, поел и выпил в меру, ровно столько, чтобы подкрепиться. После обильной трапезы хорошая постель окончательно восстановит его силы.
Кроф не шел спать, дожидаясь, пока гость уйдет к себе в комнату. Он стоял у печки. Ветер временами выдувал из трубы дым, и он наполнял комнату, смешиваясь с теплыми испарениями.
В таких случаях Кроф ухитрялся гнать его обратно, размахивая салфеткой, складки которой, расправляясь, издавали звук, подобный щелканью кнута.
Сальная свеча, укрепленная на столе, качалась и мигала, и тени окружающих предметов плясали в ее мерцающем свете.
Снаружи бушевал ветер. Можно было подумать, что кто-то стучится в ставни.
— Разве вы не слышите? Стучат!.. — удивился Пох, когда дверь затряслась так, будто действительно кто-то стучался.
— Это только кажется, — ответил корчмарь, — никого нет… Я привык к этому… И не такие еще бури разыгрываются зимой…
— И то верно, — заметил Пох, — кроме разбойников да полицейских, кому охота бродить на дворе в такую ночь…
— Вот именно — кому охота!
Было около девяти часов. Банковский артельщик встал, сунув сумку под мышку, взял зажженную свечу, которую ему подал Кроф, и направился в свою комнату.
Трактирщик нес в руке фонарь, чтобы не остаться впотьмах, когда дверь закроется за Похом.