Казаки в ответ одобрительно закивали своими оселедцями.
– Думаю, что не стоит вам сейчас даже намеком открывать свои намерения идти на Сечь и поднимать народ на восстание. Так казаков точно перебьют поодиночке или в тюрьмы пересажают и там замордуют. А чтобы пана Богдана из острога вызволить, надо негласно обратиться за помощью к чигиринскому полковнику Станиславу Кричевскому. Известно, что под его присмотром находятся не только солдаты и реестровые казаки, но и городская тюрьма. Известно также и про их с Хмельницким добрые кумовские отношения. Я сам этому свидетель. Уверен, что пан Станислав не даст своему куму пропасть за просто так. Надо идти к нему, – речь Добродумова была достаточно убедительна, однако не все казаки до конца приняли его сторону, у многих были сомнения насчет польского полковника, хоть и кума Хмельницкого.
– Оно, конечно, было бы хорошо, если б пан Кричевский выпустил своего кума, но ведь он тоже лях, захочет ли он ослушаться приказа пана хорунжего? – ехидно спросил Богун, хитро поглядывая на Добродумова и закручивая за ухо длинный ус.
– На тот случай, если пан полковник начнет сомневаться, у меня есть слова заветные, услышав которые, Кричевский должен пойти нам навстречу, – улыбнувшись, загадочно ответил Илларион.
* * *
К Кричевскому отправились втроем: Добродумов, старший сын Хмельницкого Тимош и Кривонос. Полковник был уже на службе, поэтому гостям пришлось немного подождать. Через полчаса он вернулся в дом и принял Иллариона и его спутников.
– Здравствуйте, панове. Будь ласка, садитесь. Знаю, с каким вопросом пришли ко мне. Только что получил приказ от хорунжего Конецпольского, чтобы во вверенной мне тюрьме как следует охраняли заговорщика Богдана Зиновия Хмельницкого, – сообщил он.
Видно было, что полученное свыше распоряжение озадачило полковника.
– Ну и что намерен делать пан Кричевский, неужели выполнять приказ Конецпольского, заклятого врага Хмельницкого? – спросил напрямую у полковника Кривонос.
– Да нет, панове, у меня таких мыслей не было. Думаю, что и вы поэтому пришли. Давайте сядем и спокойно поговорим. Может, вы мне чего расскажете, а может, и я вам да Богдану еще сгожусь, – спокойно ответил Кричевский на выпад Кривоноса.
– Мы как раз за помощью к вам и пришли, пан полковник, – поспешил перейти на более миролюбивый тон Добродумов. – Ведь не может того быть, чтобы пропал ни за что наш атаман и брат ваш перед единым Богом нашим Иисусом Христом. Вот и крестник ваш пришел об отце просить. Но шановный пан и сам знает, что Хмельницкий никакой не заговорщик. Вспомните, как он предан королю, сколько крови пролил на поле брани ради короны и Речи Посполитой. Разве может такой человек предать? Что же касается приказа Конецпольского, про предательство пану хорунжему, скорее всего, Чаплинский, кровный враг Хмеля, в уши напел. Он и подговорил арестовать Хмельницкого, чтобы сжить того со свету. Уверен, что должно быть какое-то спасение, какой-то способ вызволить его из темницы.