Однако, над тем, как сложилась его судьба, разведчик задумывался нечасто — попросту не позволял себе такой роскоши. Он лишь изредка, но все же вспоминал прощальный разговор с генералом Элиэзером Бен-Яаковом в Тель-Авиве. С того памятного дня уж, почитай, десять лет как миновало. Изменились ли его взгляды? Не растворился ли он мыслями в инородной среде, от чего предостерегал его наставник? И сам себе отвечал: «нет». Свою цель он видел по-прежнему ясно и к осуществлению ее шел, не сгибаясь. Конечно, он видел, как надоела всем эта бессмысленная, но от этого не менее жестокая война. Генерал был прав: многие афганцы, хотя и проклинали войну, уже не представляли себе иной жизни. А пришедшие воевать пацаны просто другой жизни уже и не знали вовсе. Это было поколение, «родившееся с оружием в руках». Что ждет их в будущем, если из всех жизненных навыков они овладели только умением стрелять, взрывать и уничтожать. Они ожесточили свои сердца и людские страдания никого здесь не задевали за душу.
…И все-таки, это уже ясно было всем, казавшаяся бесконечной бойня заканчивалась. Все чаще говорили о предполагаемом выводе советских войск из Афганистана. Представители советского командования, несмотря на все возражения президента Наджибуллы, вступали в переговоры с лидерами повстанческого движения муджахиддинов и, в первую очередь, с шахом Максудом. Одновременно готовилась тайная операция по разгрому отрядов шаха Максуда, получившая в Генштабе вооруженных сил СССР кодовое название «Цунами».
Мулла Закир был одним из тех, кто ратовал за переговоры, хотя и с известными оговорками:
— Вы всегда говорили о том, что вашей основной целью является вывод «шурави» из Афганистана, — увещевал он шаха. — поэтому сейчас назрел тот момент, когда нам даже выгодно помочь Советам и обеспечить беспрепятственный вывод их войск. Но Наджибулле как раз невыгодно оставлять в стране такую сильную вооруженную группировку, как ваша. Не сомневаюсь, что он будет настаивать на уничтожении нашего движения».
— Так что же вы предлагаете, мулла? — нервничал Шах. — Я что-то никак не уловлю вашу мысль.
— Надо вести переговоры и усилить, максимально активизировать действия нашей разведки, в канцелярии и ближайшем окружении Наджибуллы — особенно. Сейчас важны любые сведения, пусть даже самые разрозненные. Мы сумеем объединить их в единую логическую цепь.
Говоря так, Закир преследовал главную цель. Он опасался, и как выяснилось, не без оснований, что Наджибулла сумеет убедить советское руководство в оказании ему помощи на последнем этапе, ибо президент Афганистана, как никто другой понимал — после вывода войск он останется с шахом Максудом наедине, а этой схватки ему не выиграть никогда, настолько велика была популярность шаха в народе. Но Закир недоумевал, почему вывод войск через перевал Саланг, находящийся на высоте 3000 метров, начался в феврале, когда здесь бушуют снежные метели, ежедневно сходят лавины. Это было рискованно, грозило немалыми, вовсе уж неоправданными потерями. Возможно, за этим крылся какой-то хитроумный план ГРУ, но для разгадки его, особенно таким образом, чтобы не вызвать подозрений, у Закира не было ни времени, ни возможностей.