– Полностью в вашем распоряжении, тем более что горизонт чист, а поговорить и поспорить с умным человеком всегда приятно и интересно.
– Благодарю. Так вот, у каждого, даже самого лучшего, корабля имеются свои достоинства и недостатки. А как вы представляете себе идеальный боевой корабль?
– Знаете, – усмехнулся Степан, – давайте поменяем «идеальный» на «совершенный», например. А то «идеальный корабль» на то и идеальный, чтобы скорости света достигать.
– Конечно, конечно. Но все-таки?
– Вы имеете в виду корабль линии?
– Именно его.
– Хорошо. Итак: несколько более двадцати тысяч тонн водоизмещения…
– Сколько? – слегка ошалел Молас.
– Вы разрешили мне мечтать, Михаил Павлович, – широко улыбнулся Макаров. – Дослушайте уже. В такую махину можно будет впихнуть весьма мощную энергетическую установку, так что узла двадцать два корабль давать должен. Пять двухорудийных башен с пушками в двенадцать дюймов, установленных в диаметральной плоскости, по две в носу и корме одна над другой и одна в середине корпуса. И никакого промежуточного калибра – только главный и противоминный – что-то около шестнадцати орудий в сто двадцать миллиметров.
– Простите, Степан Осипович, но вы придумали какого-то страшно дорогого и нереального монстра, – не удержался начштаба.
– А я еще не закончил. Надежное бронирование всех жизненно важных участков, как-то погребов боезапаса или машинного отделения, противоминная защита на уровне самых лучших французских образцов… Ну вот так, если вкратце…
– Насколько я помню, вы были сторонником вообще безбронных линейных судов.
– Мир меняется, любезный Михаил Павлович. И я меняюсь вместе с ним. Каюсь: находился под впечатлением японо-китайского сражения в устье Ялу, где именно небронированные скороходы японцев решили исход битвы. Но наша последняя баталия с противником показала, что броня в генеральном сражении, безусловно, необходима. И броня надежная. Нужно не «помазать» судно броней, а надежно защитить все его участки борта, попадание в которые чревато выводом корабля из строя или вообще его гибелью.
– Прошу прощения, ваши превосходительства, – подошел к адмиралам Щенснович. – Телеграмма с «Новика».
– Что там? – немедленно повернулся к командиру броненосца Макаров.
– Наблюдают на норде японский крейсер. Почти наверняка – «Адзума».
– Если почти наверняка – значит наверняка. Этого трудно спутать с кем-то еще в дальневосточных водах.
Силуэт броненосного крейсера «Адзума» действительно был легко узнаваем – третья труба стояла на нем в значительном удалении от первых двух.