ЯН: Но… но, всё же, вероятно, жизнь здесь у вас обеих не слишком-то весёлая?.. Вы не чувствуете себя… одинокими?
МАРТА: Послушайте… Я вижу, пора вас предостеречь. Так вот: войдя сюда, вы пользуетесь только правами клиента. Пользуетесь ими в полной мере. Вы будете хорошо обслужены и, могу вас заверить, вам не придётся жаловаться на наш приём. Но вам не следует беспокоиться по поводу нашего одиночества, равно как не стоит заботиться о том, чтобы нас не стеснить или чтобы ваше появление в зале не застало нас врасплох. Вам предоставлено место клиента, располагайтесь в нём как можно удобнее, оно ваше по праву. Но не выходите за эти рамки.
ЯН: Прошу меня простить. Я хотел выразить вам свою симпатию, только и всего. В мои намерения не входило вас сердить. Просто мне показалось, что мы с вами не совсем посторонние друг другу люди…
МАРТА: Как – не совсем посторонние?.. Вижу, мне снова придётся повторить вам, что речь вообще не о том, сержусь я или не сержусь… Мне кажется, вы упорно стремитесь продолжать разговор в тоне, который явно вам не подходит – по вашему статусу, – что я и пытаюсь вам показать. И делаю это, поверьте, без всякого раздражения. Ведь нам обоим будет только на пользу, если ни вы, ни я не станем допускать фамильярности. Если же вы по-прежнему намерены говорить со мной языком, не подобающим клиенту, всё решится довольно просто: мы откажемся вас принять. Но если вы, – на что я, разумеется, надеюсь, – поймёте, что две женщины, которые сдали вам комнату, ничуть не обязаны при этом допускать более близкие отношения с вами, чем со всеми другими посторонними, тогда всё будет в полном порядке.
ЯН: Ничуть в этом не сомневаюсь. С моей стороны, как я теперь вижу, было непростительно дерзко дать вам повод подумать, будто я претендую на некую, как вы выразились, фамильярность.
МАРТА: Невелика беда. Не вы первый пытаетесь перейти на такой тон. Но я всегда выражаюсь достаточно ясно, чтобы с самого начала исключить возможность ошибки.
ЯН: Вы в самом деле выражаетесь ясно, и я признаю, что мне нечего больше сказать! Пока что, во всяком случае.
МАРТА: Почему нечего? Вам ничто не мешает перейти на обычный язык всех наших клиентов.
ЯН: Что же это за язык?
МАРТА: Знаете, большинство из них беседовало с нами о своих путешествиях, о политике… Словом – обо всём. Но только – не обо мне и не о моей матери… Именно об этом мы вас и просим. Будьте, если так можно сказать, немножко более эгоцентричны, занимайтесь самим собой, а не тем, кто – напротив вас. Это так, в общем-то несложно. Бывало даже, что некоторые нам рассказывали про свою собственную жизнь, про то, кто они такие… Всё это в порядке вещей. В круг обязанностей, за которые мы получаем деньги, входит, в конечном счёте, и обязанность выслушивать клиента. Но плата за пансион не может, разумеется, включать в себя обязанность хозяев гостиницы отвечать на вопросы клиентов касательно собственной жизни. Моя мать иногда отвечает – по причине своего полного безразличия ко всему этому, но я отказываюсь – из принципа. Если вы это хорошо себе уясните, мы не только придём к согласию, но вы скоро обнаружите, что ещё о многом можете нам рассказать, и что человек получает порой удовольствие оттого, что его кто-то слушает, и именно тогда, когда он начинает говорить о себе.