— Я приготовлю что-нибудь, ребята голодные, долго возились с ямой.
— Яму-то хоть нормально подчистили? Завтра похороны, я обещал отцу, что все сделаю… И я сделаю! — он повысил голос почти до крика. — Поехали! Поехали, проверим, все ли нормально…
— Иван, успокойся! Что ты начинаешь! Твоя дотошность с ума меня сведет!
Она решительно прошла мимо мужа, остановилась, и, полуразвернувшись, ни на кого не глядя, позвала всех в дом.
— Бабушке было девяносто восемь… Это ж гордость семьи! И похоронить нормально не можем… — бубнил Иван.
— Да все можем, все там нормально, говорю тебе! Что ты ведешь себя, как идиот! — огрызнулась Света.
Мы направились к дому. На губах Сереги тлела едва заметная ухмылка. Я недоуменно поглядывал под ноги. Иван вошел последним, медленно и тяжело подымаясь по скрипучим ступенькам. Лицо его горело, выражая и претензию, и досаду, и решимость поступать по-своему. С крыльца он зло сплюнул и прикрыл за собой дверь.
Обстановка была простая, ничего лишнего — мебель собственного производства, не новая, вышедшая из моды, но добротная и функциональная. В гостиной царило некоторое запустение: диванное покрывало сползло со спинки, ближайшее к входу кресло стояло чуть не на проходе, книжный шкаф, книг в котором было мало, и стояли они как бог на душу положил, был распахнут. На полу, возле дивана, валялись спортивные брюки.
В кухне, куда позвала нас Света, было не лучше: на большом дубовом столе помещалась раскрытая трёхлитровая банка квашеных помидор рядом с пустыми грязными кастрюлями, тарелками с остатками еды и разного вида солонками. На рабочем столе у плиты валялись мокрые тряпки вперемежку с немытыми ложками и хлебными крошками. Видавший виды холодильник громко и неприятно дребезжал. С ненавистью взглянув на всё это, Иван уже открыл было рот, чтобы выдать упреки, адресованные жене, но сдержался.
— Нам надо было сходить в магазин, взять что-то… — неуверенно произнёс я.
— Что ты там возьмешь, в магазине? Ни черта там нету, отрава одна. У меня все натуральное — помидорчики, огурчики. Самогонку пьете? — выплюнул Иван с вызовом, не в силах унять недовольства. — У меня из сахара, не из какого-нибудь дерьма… Садитесь! — властно скомандовал он.
Мужчины расселись. Света поставила картошку разогреваться на газ, достала из холодильника сало и огурцы. Иван извлек из навесного шкафа бутылку. Самогонка была крепкой, как огонь, почти без запаха; после второй рюмки я почувствовал легкое опьянение.
— Откуда у тебя синяк под глазом? — спросил Сергей, накалывая вилкой маринованный огурчик.