— А-а… — Иван провел пятернёй по лицу. — Откуда у тебя рожа побитая? — с вызовом в свою очередь спросил он и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Твари одни хотят лесопосадку забрать, здесь неподалеку. Местные придурки и так деревья рубят, на дрова, так эти вообще собрались коттеджи там строить. Забором уже огородили; природа — лес, речка, пляж там, а народу теперь — хрен. Мы вышли протестовать, собирали людей — так пришло человек сорок, не больше. А ведь могло ж четыреста! Они уже технику пригнали, деревья начали пилить, расчищать под застройку. Мы им забор сломали, а они привезли каких-то бандитов… вот мы с ними и… Выкинули нас оттуда, как последнюю шваль! А ведь если бы собрались все вместе, да как дали бы им! — он грохнул кулаком по столу, глаза его налились кровью.
— Ага, дали бы, — иронично отозвалась Света, наводя порядок на столе у газовой плиты. — Уже дали, судя по твоему глазу. Закон на их стороне, все на их стороне…
— Какой там закон! Убить их всех, собак…
— В самом деле — сила на их стороне. Почему бы тебе не пристать туда, где сила? — спросил Сергей.
— Плевать я хотел! Какая-то местная банда взяла власть…раздавить их всех! — с ожесточением он схватил бутылку и стал наливать.
— Голову расшибешь — их давить. Телевизор бы лучше купил, и угомонился бы, — вел свое Сергей.
— На кой черт мне телевизор? Мне оборудование надо покупать, расширять производство.
— Кругом кризис, а ты расширяешь производство.
— Плевать мне на кризис. Спад конечно есть, но… Я уже цены понизил, и еще буду понижать… Хороший товар, по нормальным ценам, и никакой кризис не страшен. Вон, теплицу будем ставить, помидоры — огурцы выращивать.
— Я слышал, — сказал Сергей, не переставая жевать, — если химии не бросать, то ничего в теплице не вырастет.
— Вырастет! Перегной, все натуральное…
— Но меньше, чем если подкармливать.
— Может, и меньше, но дерьма людям я продавать не буду.
— Другие продают, все продают, а ты не будешь. Больше бы зарабатывал. Похороны бабушки сколько обойдутся?
— Да, все сейчас дорого…
Он задумался, упершись в стол тяжелым взглядом, застыв с вилкой в одной руке и куском хлеба в другой.
— Ну вот, а ты такой упрямый. Хороший товар, да по хорошим ценам… — иронично передразнил его Серега. — Дерьмо, да по максимуму! А сколько, ты говорил, бабушке было лет?
— Девяносто восемь.
— С ума сойти, давно пора…
— Что ты несешь?
— Я ж медик, я знаю. Насмотрелся… В тридцать восемь люди ласты клеят, а тут девяносто восемь… Чего так расстраиваться?
— Она долгожитель, и мы будем… — понизив голос, с детским упрямством гнул своё Иван.