Я исключительно хорошо слышу левым ухом и потому обожаю присесть за дверью своей квартиры на шестом этаже и внимать всему происходящему в коридоре. Просто поразительно, как раскрываются люди за время пути от лифта к квартире. Иногда они, вот умора, выходят в коридор «уединиться», а я со своего места за дверью слушаю их перебранки, шушуканье по телефону и прочее ежедневное, что рассказывает о человеке все.
Довольно долго Саймон был просто Темноволосым Курильщиком. В картонной коробке около двери я держу блокнот, где каждому жителю нашего этажа, включая меня саму, посвящена своя страничка. Всего пятнадцать «шестерок», как называю нас я, и когда появился Саймон, слова «Темноволосый Курильщик» и стали заголовком для его листа.
Он въехал с девушкой, которая, судя по увиденному в глазок, недалеко ушла от рвани из трейлер-парков. Они ругались, затаскивая в квартиру черные мусорные мешки со своим барахлом, и ее голос по дороге от лифта до двери перебивал его дважды. Я озаглавила ее страничку «Трейлерная Рвань». Позже я узнала, что ее зовут Бет и что она работает в Applebee’s. Когда через пару недель они поссорились и она съехала, я вырвала ее лист. Бет не вернется, исходя из того, что они наговорили друг другу при расставании.
Саймон запирает меня на ночь в обмен на рецепты. Его последнее увлечение – жестокий тиран викодин. Саймон понимает: стоит хоть раз открыть мою дверь раньше времени, хоть раз выпустить меня до рассвета – и рецептов больше не будет. И тогда зависимость крепко схватит его за глотку. Он не осознает, что может умереть от моей руки.
Энни сидела на кухне и крутилась на сиденье высокого табурета, попинывая плинтус кухонной стойки. Направо… налево… Ее школьный ранец с потертыми уголками валялся внизу, утомившись после долгого дня чтения, письма и езды на автобусе.
– Перестань, – не оборачиваясь, попросила ее мать, когда стук начал действовать ей на нервы. Она помешивала в миске розовую глазурь, на столешнице стоял, остывая, праздничный торт, а рядом, возле банки с разноцветной присыпкой, лежали в ряд семь свечей.
Энни перестала. Покрутилась еще немного с помощью рук, потом взглянула на дисплей древней микроволновки над плитой. 15:49 – два часа, даже больше, до ее вечеринки. Соскользнув со стула, она направилась к столу в углу кухни, шаркая стертыми подошвами кроссовок по чистому линолеуму пола. Не спеша обошла стол, проводя ладонью по верхам ярких, красиво упакованных свертков с конфетами, фломастерами и наборами наклеек внутри. Десять подарков для десяти ее лучших подруг. Услышав голос отца, она отвернулась от стола и побежала на его зов в гостиную, где отец сидел в своем кресле.