— Тогда разделим дозу на четыре части, — сказал он, потирая руки. Он замер на секунду, производя в уме необходимые расчёты. — Выйдет сто девяносто шесть.
— Ты представляешь, сколько это займёт? — сказал я. — Не час и не два.
— Ну и что с того? Завтра пойдём. На ночь положим изюм в воду, пусть размокнет, а завтра у нас будет целое утро и целый день на приготовления.
Так мы и поступили.
Теперь, через двадцать четыре часа, мы шли по дороге. Мы шли уже сорок минут, и приближались к тому месту, где тропинка вела направо через гребень холма к большому лесу, где жили фазаны. Оставалось пройти ещё с милю.
— У лесников, конечно же, ружей нет? — осведомился я.
— У лесников всегда ружья есть, — ответил Клод.
Именно такого ответа я и опасался.
— В основном, от хищников.
— Ага.
— Но, конечно, нельзя гарантировать, что лесник не выстрелит в браконьера.
— Не пугай.
— А чего тут пугать? Стреляют они всегда сзади. Любят засадить по ногам ярдов за пятьдесят.
— Они не имеют права! — возмутился я. — Это же уголовное преступление!
— Так незаконное вторжение — тоже уголовное преступление, — сказал Клод.
Некоторое время мы шли молча. Солнце уже спряталось за высокой изгородью справа от нас, и тропинка была в тени.
— Тебе ещё повезло, что сейчас не тридцать лет назад, — продолжал он. Тогда сразу стреляли на месте.
— Ты этому веришь?
— Я просто знаю. Помню, когда я ещё пацаном был, по вечерам видел на кухне, как папа лежал на столе, лицом вниз, а мама выковыривала у него ножиком из задницы дробь.
— Перестань. Мне это не нравится.
— Ты что, мне не веришь?
— Верю, верю.
— После этого у него оставалось много таких белых шрамиков, он был в шрамах, как в снегу.
— Ладно, хватит уже!
— Это называлось «зад браконьера». Во всём городе не было мужчины, который бы так или иначе не отличился. Но мой папа был чемпион.
— Поздравляю.
— Чёрт, если бы он был жив, — сказал Клод с тоской, — он бы всё отдал, чтобы сегодня пойти с нами.
— Вместо меня, — сказал я, — с удовольствием.
Мы достигли перевала, и теперь был виден весь лес, тёмный, дремучий; солнце опускалось за деревья, и сквозь них сверкало золото.
— Давай изюм сюда, — сказал Клод.
Я передал ему пакет, он бережно опустил его в карман брюк.
— В лесу не разговаривать. Идти за мной, и на ветки не наступать.
Через пять минут мы были на месте. Тропинка подходила к опушке и огибала лес на расстоянии около трёхсот ярдов, отделённая только невысокой изгородью. Клод пролез через неё на четвереньках, и я последовал за ним.
В лесу было темно и прохладно. Солнечный свет сюда совершенно не проникал.