Весь день мы возились с изюмом, нагибаясь над столом в тесном офисе заправочной станции, то и дело отвлекаясь на клиентов. Изюмины разбухли в воде, можно было слегка надрезать кожуру и выдавить сердцевину.
Всего было сто девяносто шесть изюмин, и мы ещё не закончили приготовлений. До вечера оставалось совсем недолго.
— Отлично, — сказал Клод, потирая руки. — Который час?
— Начало шестого.
Через окно мы увидели, как к колонке подъехала многоместная машина. За рулём была женщина, за ней как минимум восемь детей ели мороженое.
— Скоро надо идти, сказал Клод. — Если мы не будем на месте до захода солнца, всё пойдёт насмарку. Он начинал психовать. Его лицо покраснело и глаза почти вылезли из орбит, как было перед собачьими бегами или когда вечером предстояло свидание с Клариссой.
Мы вышли на улицу, Клод залил бензина сколько спросили. Женщина уехала, и он остался стоять посреди дороги. Он щурился на солнце, которое теперь стояло низко, всего лишь на ширину ладони над кромками деревьев по ту сторону долины.
Я сказал:
— Хорошо, закрываемся.
Он пошёл от колонки к колонке, замыкая каждую на висячий замок.
— Лучше сними жёлтый свитер, сказал Клод.
— Это ещё почему?
— Будет сильно маячить в лунном свете.
— Ничего не будет!
— Гордон, послушай меня, сними ты его! Выходим через три минуты.
Он исчез в своём фургончике, стоявшем за заправочной станцией, а я пошёл на станцию и переоделся в синий пуловер.
На нём были чёрные брюки, тёмно-зелёная водолазка и кепка. Козырёк был надвинут на глаза. Всем своим видом он напоминал актёра из ночного клуба, изображающего бандита. Я заметил, как оттопыривается его живот:
— Что это у тебя там?
Он приподнял свитер, и я увидел два тонких, но довольно вместительных белых хлопчатобумажных мешка, аккуратно обвязанных вокруг поясницы.
— Надо же в чём-то нести, — зловеще проговорил он.
— Понятно, — сказал я.
— Ну, пошли.
— Всё-таки, по-моему, лучше на машине.
— Слишком рискованно. Нас могут заметить.
— До леса целых три мили!
— Да? А в тюрягу на шесть месяцев ты не хочешь?
— Что же ты раньше мне об этом не говорил?
— Разве нет?
— Знаешь, не хочу я в это впутываться. Оно того не стоит.
— Вот я и говорю: пошли пешком, Гордон, так полезней для здоровья.
Стоял солнечный тихий вечер; клочья белых облаков недвижно парили в небе, и вся долина была наполнена тишиной и прохладой. Мы двинулись в путь по обочине дороги на Оксфорд, петлявшей между холмами.
— Изюм взял? — спросил Клод.
— В кармане.
— Отлично, — ответил он. — Замечательно.
Через десять минут мы свернули с большой дороги на тропинку c изгородью по обе стороны. Теперь приходилось тащиться в гору.
