Шея (Даль) - страница 3

В процессе дознания обнаружилось, что я люблю изобразительное искусство — живопись и скульптуру.

— Тогда вы как-нибудь должны навестить нас в усадьбе и осмотреть коллекцию мужа.

Сказано это было просто так, для поддержания разговора, но вы понимаете, что, будучи репортёром, я не имею права упускать такие случаи.

— О, вы необычайно любезны, леди Тертон. Я и мечтать не смел… Когда мне можно приехать?

Её подбородок дёрнулся вверх, она поколебалась, нахмурилась, пожала плечами и проговорила:

— Когда угодно. Мне, в общем-то, всё равно.

— Так, может быть, в конце этой недели? Вам это не причинит неудобств?

Медлительный прищуренный взгляд остановился на секунду на мне и скользнул прочь.

— Пожалуй. Мне, право же, всё равно.

В субботу во второй половине дня я подъезжал к Вутону. Дорожный саквояж лежал на заднем сиденье. Отчасти я, конечно, вынудил её пригласить меня, но у меня не было выхода. Да и потом, независимо от профессионального интереса, я очень хотел попасть в их поместье. Вы знаете, что Вутон — это великолепный каменный дворец раннего английского ренессанса. Подобно своим собратьям, Лонглиту, Уоллату и Монтекьюту, он был построен во второй половине шестнадцатого века, когда дома знати впервые стали проектироваться с учётом требований комфорта, а не как оборонительный замок, когда молодые Джон Торп и Смитсоны возводили прекрасные постройки по всей стране. Он расположен к югу от Оксфорда возле городка Принсес-Ризборо, от Лондона не так уж и далеко. Я въехал в ворота, когда небо начинало темнеть и наступал ранний зимний вечер.

Я медленно катил по длинной аллее, стараясь охватить взглядом как можно больше вокруг, в особенности прославленный парк с искусно подстриженными растениями. Парк производил ошеломляющее впечатление. Повсюду стояли старые тисовые деревья, садовыми ножницами преображённые во множество комических форм: курица, голубь, бутылка, сапог, кресла, замки, рюмки, фонари, расхристанные старухи; высокие колонны, увенчанные то шаром, то круглым сводом, то шляпкой гриба, а в полутьме зелень казалась чёрной, переходя в иное — скульптурное, зализанное, тёмное качество. Одну лужайку занимали колоссальные шахматные фигуры, каждая безукоризненно выстрижена из живого тиса. Я вышел из машины и подошёл к ним. Они были в два моих роста и находились в полном комплекте, короли, ферзи, слоны, кони, ладьи и пешки, расставленные для начала игры.

За следующим поворотом открылся большой серый дом, и перед фасадом правильное пространство, закрытое стеной с идущей поверху балюстрадой и выносными павильонами по углам. В простенках балюстрады стояли каменные обелиски — признак итальянского проникновения в тюдоровскую империю, к подъезду вёл пролёт каменных ступеней не менее чем в сто футов шириной.