Солнце уже опускалось, а значит, самое время для прогулки. Когда я вышел из дома, Армон добросовестно устанавливал ловушки вокруг нашего убогого пристанища.
— Далеко собрался? — он окинул меня взглядом, посмотрел на мешок за плечом.
— Прогуляюсь.
— Моя помощь нужна?
— Нет.
Армон кивнул и вернулся к своему занятию. Напарник у меня понятливый.
По дороге я несколько раз менял направление, путал след, растекался туманом и тьмой. Делал все, чтобы сбить со следа преследователей, если бы такие оказались. Мое чутье молчало, но лучше проделать все эти сложности, чем привести врага в свое логово. Так что на кладбище я оказался лишь в полночь, когда погрызенный с одного бока месяц уже завис над старым погостом. Жальник был старый, давно недействующий, решетка на кованых воротах покрылась ржавчиной. Я присел, внимательно осмотрел свои руны. Не тронуты, что меня порадовало. Значит, гостей в мое отсутствие не было. Через ворота не пошел, обошел ограду и перелез через каменную кладку. Вздохнул полной грудью. Каменные изваяния скорбно смотрели на меня в свете звезд, провожали взглядами пока я шел по дорожке. В глубине возле засохшего дуба стоял склеп. Заколоченные двери щетинились железными штырями и осиновым крестом, прибитым на створку. Такие отпугивают обычных кладбищенских воришек, а мои руны отворачивают заезжих некромантов. Впрочем, последним на этом погосте делать нечего, здесь слишком давние трупы, сгнившие, даже поднимать нечего. Истлевшие кости не годятся даже в качестве учебного материала для новичков, так что некроманты предпочитают жальник на другом конце города.
Каменная горгулья, что стояла у входа в склеп, смотрела с ожиданием. Я приложил разрезанную ладонь к ее лицу и прошептал заклинание. Горгулья шевельнулась, лизнула мне кожу раздвоенным языком.
— Но-но, не увлекайся, — буркнул я. — Ты нежить, тебе ни к чему столько крови.
— Жжжадный… — проскрипела горгулья.
— А то, — хмыкнул я. — На вас кровушки не напасешься. Открывай.
— Ещщще?
— Обойдешься. Я дань отдал, открывай.
— Обижжжаешшшь…
— Разрушу, — побежал я.
Горгулья клацнула зубами и медленно повернулась вдоль своей оси. Осиновый крест на створке склепа тоже начал вращаться, все ускоряясь и сливаясь в новую фигуру круга, в котором железные штыри вырисовывали знак бесконечности. Я смотрел внимательно, чтобы не пропустить момент. И когда вращение достигло необходимой скорости, резко впечатал в дверь ладони, останавливая его. Выдохнул. Если не рассчитать момент, то штыри пробьют руки — не слишком приятное развлечение. К тому же на них споры ядовитого гриба, вызывающего медленное и неотвратимое разложение тканей.