Створки дрогнули и медленно разъехались в стороны, а я шагнул в плесневелое нутро склепа.
— Ну здравствуй, учитель, — насмешливо отвесил поклон, когда во тьме вспыхнули злобные алые глаза. — Давненько не виделись.
— Еще бы столько же… — голос его ударил по ушам. Мой наставник все еще пытается причинить мне боль.
— Это как получится, — обрадовал я, зажигая факел.
Нутро склепа озарилось дергающимся пламенем, и я прошел к установленному внутри гробу.
— Никчемный, жалкий воришка! — прошипел наставник, — Не смей ее трогать! Она тебе не принадлежит!
Существо, некогда бывшее моим учителем, оскалилось, показав два ряда черных, но острых зубов. Ветхие куски одежды не скрывали гниющей плоти и сочащихся язв на тщедушном, скрюченном тельце. Когда-то его звали мэтр Кархан, сейчас это была регенерирующая нежить, все никак не желающая подыхать. Наставник оторвал от своей руки кусок плоти и сожрал его. Черная дыра медленно начала затягиваться красным мясом. Я оттолкнул его ногой.
— Ничтожество, не смей!
Кархан завизжал, давясь липкой слюной и остатками гнилого мяса.
— Отвали, не то получишь, как в прошлый раз, — предупредил я, сдвигая крышку гроба.
Наставник отпрыгнул, памятуя о том ударе, который размазал его по стенке. Но, как я уже говорил, умереть он не мог. Смешно, но это не я сделал его таким, а он сам. Наставник привязал себя к книге еще при жизни, только я об этом не знал, когда воровал ее. И самое странное, что артефакт признал нового хозяина в моем лице. Ну а Кархан остался вечным слугой возле нее, не мертвым и не живым, но по-прежнему злобным. Он сыпал проклятиями, но не приближался.
Из-под тяжелой крышки показалось бледное лицо. Кожа словно лепесток лилии, прозрачная, ровного молочного цвета. Черные ресницы на этом лице кажутся перьями ворона. Ее губы полные и всегда чуть изогнуты, словно в насмешке, а волосы иссиня-черные и шелковые на ощупь. Она прекрасна так, как не может быть живая женщина. И иногда я понимаю, почему Кархан пожертвовал жизнью, чтобы служить ей.
Даже меня всегда тянет на поэтические сравнения при виде ее.
Книга никогда не была рабой чернокнижников, это темные во все времена преклонялись перед ней. Рано или поздно это случается со всеми, может, поэтому я надеюсь на «поздно» и прихожу сюда, как можно реже.
Ее зовут Лантаарея.
Я привычно полюбовался на нее и провел ладонью по нежной коже.
— Просыпайся. Мне нужны ответы.
Веер ресниц приподнялся, являя взгляду темноту под ними. Глаза без белков, сплошная тьма — бесконечность, в которую лучше не заглядывать.
— Мой повелитель, — в ее голосе ни капли почтения, лишь насмешка. Лантаарея прекрасно знает, кто кому служит. — Я ждала тебя. Но ты так редко меня навещаешь… — она села, и полупрозрачная ткань соскользнула с точеных плеч.