— Да, — Андромаха кивнула. — Очень похожи.
— Значит… — и тут мальчик рассмеялся. — Значит, я похож на Гектора? Я ведь похож на отца? Или нет?
— Похож. Ты похож и на отца, и на Гектора. Правда.
И она тоже засмеялась, хотя этот смех больше походил на истерику.
Они смеялись до тех пор, пока не разбудили Астианакса, который, проснувшись, выкарабкался из плаща и полез на колени к матери, искоса враждебно поглядывая на Неоптолема.
— Значит, я похож на Гектора? — упрямо повторил базилевс, чуть отдышавшись.
— Похож, — кивнула женщина.
И они снова расхохотались.
Густые заросли акации подступали вплотную к лесному озерцу, лишь в одном месте раздвигаясь и открывая песчаную полоску берега. Над тропой, ведущей к этому пляжу, акации смыкались плотным шатром, не пропуская солнца, так что даже в полдень она была полутемной и прохладной. Ветви низко опускались над нею, и ехать на коне здесь было неудобно, поэтому перед зарослями Неоптолем спешился.
В конце зеленого коридора акаций заблестело солнце, и тут же светлая тень заслонила юноше дорогу. Громадный золотистый пес встал перед ним, как молчаливый призрак, не лая и не рыча, просто запрещая идти дальше.
— Это я, Тарк, пропусти! — проговорил Неоптолем негромко.
Но верный пес уже и сам узнал его и отступил, скупо помахав хвостом и оскалившись в своей загадочной «улыбке». Он относился к Неоптолему ровно, не проявляя настоящей любви и не испытывая ни малейшей враждебности. Он признавал его, как сына своего любимого хозяина, и выполнял его приказы, но только потому, что выполнять их ему приказала Андромаха. Они уважали друг друга, и ни один не боялся другого.
Из солнечного проема донесся плеск воды и сердитый женский голос:
— Куда ты опять поплыла, госпожа? Нельзя же столько времени сидеть в воде! Ты можешь простудиться!
— Но вода кажется теплее воздуха, Эфра! — отозвался звонкий голос Андромахи. — Окунись еще раз, сама почувствуешь! Если вот так стоять по колено в воде, то и холодно…
Неоптолем вышел на берег.
Озерцо было почти круглое, со всех сторон окруженное густыми зарослями. С противоположной стороны в него впадал ручеек, стекая с обрамленного мхом камня и образуя крошечный водопадик. По краям вода казалась совсем темной, но посередине, там, где акации и жимолость не отражались в ней, она сияла чистой невозмутимой голубизной неба.
Молодой царь прищурил глаза, давая им привыкнуть к яркому свету, потом обвел взглядом кромку берега и поверхность воды. В траве и на нескольких плоских камнях были раскиданы хитоны, покрывала и сандалии, лежало несколько черепаховых гребней и стояла небольшая корзинка с виноградом и яблоками.